В высоких широтах

Конечно, отправляться в исследовательские полеты с такими компасами было рискованно. Я решил вынести компас из рубки штурмана и установил его на нижней плоскости крыла на расстоянии, позволяющем брать отсчеты картушки, и вне сферы вредного влияния ферросплавов металла. С такой установкой компаса мы налетали более 70 часов. В дополнение к нему был установлен солнечный указатель курса в виде гномона с азимутальным кольцом.

21 июня нам сообщили, что идет «Садко», который везет нам горючее и продукты питания. Это известие нас очень обрадовало. Войдя в льды архипелага, «Садко» попал в тяжелую обстановку и встал. Запросил нас вылететь к нему для ледовой разведки. Погода была нелетной, туман и низкая облачность уже несколько дней закрывали горизонт, но «Садко» давал телеграмму за телеграммой, сообщая, что погода неплохая. Узнав, что на ледоколе находится Б. Г. Чухновский, мы решили стартовать, так как были уверены, что даваемые указания о погоде согласованы с ним.

Взлетели в 21 час 55 минут при высоте облачности в 50 метров. Пробили облачность и взяли курс на «Садко», который стоял где-то южнее острова Гукер, уткнувшись носом в сплошной лед. На высоте 200 метров вышли на границу верхней облачности. Весь архипелаг был закутан тяжелой пеленой, и только кое-где из-под облачности торчали вершины островов, которые служили нам ориентирами. Дул сильный встречный ветер, скорость упала до 70 километров в час. Дойдя до острова Джексона, отчетливо увидели купола островов — слева Салисбюри, справа Артура. Но находящихся с ним рядом куполов островов Эдуарда и Гармсуорта не было. Это нас очень удивило, так как, судя по картам, их высоты достаточны, чтобы выступать из-под облачности.

„Командный пункт“ полюсной экспедиции на куполе Рудольфа.

От Земли Георга мы спустились вниз и на высоте 30 метров увидели открытую поверхность моря. Большие черные волны свободно катились к северу. Никаких признаков льдов, в которых застрял «Садко». Мазурук смущенно показал мне на воду:

— Где же льды, в которых дрейфует «Садко»?

Я сделал неопределенный жест, ибо был смущен не менее, так как ответственность за поиски ледокола лежала на мне.

Учтя предполагаемый снос, я резко повернул самолет на запад. Через десять минут впереди появилась кромка тяжелых льдов, но корабля не было видно. Бензина осталось на полтора часа. Возвращаться в такую погоду на Рудольф без радионавигационных средств было безрассудно. Решили еще пройти 5—7 минут вдоль кромки льда и, если не обнаружим парохода, итти на один из западных островов, более низких по рельефу, чтобы там переждать погоду.

Вдруг впереди, на границе льда и воды, я заметил серую полосу, вклинившуюся в массив льда. Полоса состояла из битого льда, а в конце ее ясно виднелся черный дым. Тронул за плечо Мазурука и показал ему. Он пожал плечами, а потом быстро одобрительно кивнул головой.

Через 5 минут сделали круг над кораблем, увидели на льду посадочные знаки аэродрома, черные фигурки людей и пошли на посадку. Лыжи коснулись льда, и вдруг мы заметили, что ледяное поле, как вода, плавно разбегалось волнами. Через 30 минут нас подхватила стрела ледокола и поставила на палубу, так как лед начало разламывать на куски.

Капитан ледокола «Садко» Бурке, старейший ледовый капитан северного флота, седой, спокойный, день и ночь дежурил на мостике. Погода все ухудшалась. Думать о полете и разведке льда было бессмысленно. Бурке добродушно смеялся, говоря, что мы его пленники. На вторые сутки корабль стал дрейфовать, его несло к острову Артура. Вскоре стал виден двуглавый купол Артура, но поднявшийся сильный ветер разредил льды, и мы вновь взяли курс на Рудольф.

На четвертые сутки установилась чудесная погода, но лед был сильно всторошен, самолет на него спускать было нельзя.

В полыньях и на льду виднелось много зверя — нерп, лахтаков, в воздухе летали чайки, кайры, чистики. Температура держалась +2°. Сверху льда было много озер пресной воды, образовавшейся от снеготаяния.

Шесть суток мы пробивались отсюда сквозь льды на Рудольф. Приходилось часто останавливаться и подрывать аммоналом ледяные поля, заклинивавшие ход корабля. Целые дни я проводил на мостике, Бурке знакомил меня с тактикой плавания во льдах. (Хотя я плавал и раньше, но не в таких тяжелых условиях.)

За островом Омманей вышли на чистую воду и 29 июня днем подошли к Рудольфу. Отшвартовались прямо вплотную у языка глетчера, спускающегося у мыса Столбового в море. Начались горячие дни. 144 тонны горючего в бочках и другие грузы надо было поднять к зимовке. Погода стояла необычайно теплая, +12°. Работали мы без курток.