В заливе ветров

По графику до конца сплава оставалось еще двадцать дней, но хвост сплава уже миновал Пуорустаярви и шел полным ходом к запани Туулилахти. Это была первая новость, которую Воронов объявил Александрову. Если особых задержек не будет, то последняя древесина подойдет к запани через неделю и сплав можно будет закончить примерно на полмесяца раньше срока.

Александрова немного удивило, что Воронов начал разговор о делах со сплава. Ведь его прежде всего интересовали механическая мастерская и новая электростанция!

По пути в мастерские они зашли на запань.

Со склона горы, по которому они спускались к реке, перед Александровым открылся вид, который так часто вставал перед его глазами в Крыму.

По реке, текущей из густого леса, беспрерывным потоком, наскакивая друг на друга, плыли бревна. Из главного фарватера древесина расходилась к сплоточной машине, к транспортеру, к штабелям. Поднимался дымок из трубы сплоточной машины. На правом берегу реки шумел локомобиль. Бревна ползли по транспортеру, и с них капала вода. Шипели шпалорезки, грохотали вагонетки.

— Петр Иванович, добро пожаловать! — весело крикнул первый сплавщик, увидевший гостя.

Затем уже только и слышалось:

— Наконец-то вернулись!

— Мы тут заскучали без вас!

Александрову жали руку, расспрашивали о здоровье, приглашали в гости…

У дисковой пилы для изготовления штукатурной дранки хлопотал молодой паренек. Александров помнил, что раньше он убирал опилки и все просился к машинам.

На сплоточной машине Пааво Кюллиев с гордым видом показал все, что ими было сделано. Все было изготовлено так хорошо, что у Александрова не нашлось замечаний.

— А ты боялся, что без тебя ничего не выйдет! — улыбнулся Воронов.

— Кто-то еще больше опасался!

Когда Воронов заговорил о новой плотине на Пуорустаёки, о строительстве нового лотка на Пуорустаярви, о сверлильных машинах для изготовления оплотников, Александров не удержался от замечания:

— Эти работы находятся в ведении начальника и его заместителя.

— Потому-то я и говорю о них. Тебе придется стать моим заместителем. Об этом уже был разговор и в сплавной конторе и в партийной организации.

Александров заартачился:

— Я хочу работать на прежней должности — главным механиком. Это же моя специальность.

— Твоя специальность всюду, где применяются машины, а они нужны по всей сплавной трассе. И на следующий год их будет гораздо больше, чем сейчас.

— Мне будет трудно справиться с такой работой…

— Если бы было легко, то Мякелев продолжал бы сидеть на этом месте!

— А кто же будет главным механиком?

— Степаненко.

— Неужели он в самом деле изменился? Мне писали, но трудно было поверить.

— Это произошло не само по себе, — проговорил Воронов. — В этом и твоя заслуга.

— Моя заслуга?! Ты шутишь? Я когда-то считал, что Степаненко пропащий человек.

— Мало ли что ты считал! Откровенно говоря, ты сам ничего не сделал для него, но Айно… Другими словами, я хочу сказать, что большая любовь, подобно костру, греет всех, кто находится возле нее.

Они подошли к электростанции. Александров ускорил шаг, оставив Воронова позади. У порога он остановился, оглянулся кругом, потом подошел к установленным на цементных фундаментах машинам, пощупал их рукой, словно пробуя, прочно ли они стоят на месте, и стал внимательно рассматривать измерительные приборы.

— Ну как? — Воронов улыбался. — А ты говорил, не справимся.

— Запамятовал я, кто об этом больше говорил, — усмехнулся Александров.

— А вот Кирьянен не сомневался.

Александров испытующе посмотрел на Воронова.

— А у какого костра тебя отогрели?

— Ты это о чем? — не понял Воронов.

— Не так ты раньше говорил о Кирьянене, и вообще… Они изменились или ты?

— Это ты был неправильного мнения о Кирьянене, — сухо сказал Воронов.

— Согласен, — признался Александров. — Это я понял еще в Крыму, по письмам. А ты когда понял? Когда тебе намылили голову на собрании или позже?

— Я не об одном Кирьянене говорю, — уклонился от ответа Воронов. — Я говорю вообще о людях нашей запани. Так что учти это, мой будущий заместитель.

Весь вечер Александров провел у Айно. Она готовила ужин, а затем они сидели за столом счастливые, словно это был свадебный стол. Айно то смеялась над пустяками, то вдруг делалась серьезной, задумчивой.

Как будто обо всем договорились: как только мать Айно получит отпуск и приедет в Туулилахти, они сыграют свадьбу. Александров сказал, что он уже обдумал, какой мебелью обставить комнату. Ведь жить они будут у него.

Тут Айно прервала его:

— Почему у тебя, а не здесь?

Александров даже удивился.

— Оттуда ведь и к конторе ближе и к механической мастерской…

— А к больнице?

Он густо покраснел.

— Хорошо, — улыбнулась Айно. — Сделаем так, как тебе лучше.

— Нет! — решительно возразил Александров. — Нужно, чтобы тебе было ближе к работе. У тебя же больные. Да и часто вызывают по ночам. Так что я буду примаком. Возьмешь?

— Мой примак! — Айно звонко засмеялась и прижалась к руке Александрова.

— Знаешь, Петр, наша двухмесячная разлука — это словно пробный камень, испытание… Ведь говорят, что ветер гасит маленький огонек, а сильное и большое пламя только раздувает…