В заповедной глуши

Меньше всего он ожидал, что понадобятся ему ещё когда-нибудь навыки, привитые Федькой. Но вот поди ж ты… Правда, с тех пор, как последний раз он применял их, Витька вырос сантиметров на пятнадцать и потяжелел килограмм на десять. Но сейчас, передвигаясь по карнизу второго этажа, он с удовлетворением ощущал, что никуда его умения не делись — вот они, родимые. И руки, и ноги сами собой всё вспоминали и действовали независимо от разума — на инстинкте.

Дождь продолжал идти. Витька вымок насквозь, но даже мысль о том, что придётся возвращаться домой по ночным раскисшим тропкам в навылет мокрой одежде и обуви, не казалась такой уж страшной. Главным сейчас стало — сделать то, ради чего он здесь появился. Произвести то, что всеми уголовными кодексами классифицируется как кража со взломом.

Отлив под окном был из оцинкованного железа, вставать на него — опасно. Витька уперся ногой в раму. Держась левой рукой, правой достал нож. Наклонился в совершенно невозможной для нормального, обычного мальчишки позе. Точными движениями снял слой крашеной замазки. Отодрал штапики. Вынул гвозди. И, поддев стекло, перевернул его и боком протолкнул между рамами. Зачем бить? Передохнув полминуты, мальчишка проделал ту же операцию со вторым стеклом, вынув и аккуратно передвинув его вместе с датчиком сигнализации — спите спокойно, товарищи, ничего не происходит в час полночный…

Раздвижная решётка запиралась на висячий замок. Убрав нож и достав проволоку, Витька просунул в ячейки обе руки — и через двадцать секунд с удовлетворённой улыбкой отодвинул в стороны металлические "гармошки". Открытый замок болтался на правой петле.

Витка нырнул в незастёклённый квадрат. Держа ноги наружу, разулся, поставил обувь на подоконник. Нет уж, уходить обратно — так уходить. Может, наград ещё сто лет никто не хватится. Надо всё делать чисто: как будто никого тут и не было. И не волновать хороших людей.

Он мягко соскочил на пол. Постоял минуту, прислушиваясь и вглядываясь, привыкая к темноте, тут, в комнате, ещё более глухой, чем снаружи. И уверенно двинулся к сейфу, невольно улыбаясь: советское "изделие", греющее сердце обладателя чугунным видом и весом… На минуту работы.

Он справился за сорок секунд — на часы не смотрел, но так подсказывал внутренний ритм, безошибочный и точный.

На верхней коробке в небольшой стопке было написано:

Палеев Леонид Викторович

Витька понял, что его трясёт. Как будто холод проник внутрь тела. Руки ходили ходуном. Витька стиснул зубы, заставил себя успокоиться. Взял коробочку и открыл её, прошептав: