В заповедной глуши

— Ну, не совсем, конечно. Кто-то там всё-таки живёт. Даже много кто. но туда мы не пойдём, там уже Украина и нам там делать нечего…Теперь вот что, — Михал Святославич помолчал. — До вечера нам надо пройти двадцать километров по не самым лучшим местам в мире. Держи оружие наготове. Пойдёшь слева от меня и чуть сзади. Если мы кого-то встретим — ни слова, ни единого действия. Стоишь и наблюдаешь молча. Но если я скажу: "А погода у вас дерьмовая," — тут же, после слова "дерьмовая", начинай стрелять в тех, кто окажется слева от тебя. Сразу и без раздумий. Готов? — лесник испытующе посмотрел на мальчика.

— Да, — твёрдо ответил Валька.

— Тогда пошли.

* * *

Дождь усилился ещё больше. Если в лесу это как-то можно было терпеть, то на открытом месте сыплющаяся сверху холодная мерзость становилось непереносимой. Серое небо висело над верхушками голых чёрных деревьев одной сплошной тучей.

Странно, подумал Валька, к чему может привыкнуть человек. Уже неделю они идут — и с ними идёт дождь, день и ночь. Над всей Белоруссией. Надо всем миром. И воспринимается это уже вполне естественно — ночёвки в сырости, тридцатикилометровые марши…Да, собственно, на что и жаловаться? Сам согласился, всё добровольно…

Михал Святославич шагал впереди — широко, легко и бесшумно. Валька с затаённым удовольствием отметил, что не отстаёт, а главное — не тратит на это особых усилий.

И тут же отвлёкся от посторонних мыслей — Михал Святославич резко остановился и поднял левую руку. В правую словно бы сам собой соскользнул карабин.

Валька мгновенно остановился тоже и взял оружие наизготовку. Кажется, начались те самые неприятности, о которых предупреждал Михал Святославич.

Не меньше минуты ничего не происходило. Валька смотрел чуть левее напряжённой спины Михала Святославича и вслушивался в тихий шёпот дождя. Больше звуков не было.

И Валька не сразу понял, что среди кустов неподвижно стоят несколько непонятно откуда возникших человеческих фигур.

Как раз в тот момент, когда взгляд мальчика упал на них, фигуры зашевелились и молча двинулись к тропинке. Это выглядело бы жутковато, да и просто страшно, но Михал Святославич оставался совершенно спокоен.

Люди вышли на тропинку сзади и спереди — трое и двое. У двоих были старые винтовки — немецкие "маузеры", у остальных — обрезы "мосинок". В длинных серых брезентовых плащах с капюшонами все пятеро казались персонажами фильма ужасов. Поэтому Вальке даже показалось странным, когда один из них сипло проговорил:

— Бог помощь.