В заповедной глуши

Так, а с чего ему вообще затяжелело-то? И опять Валька обнаружил, что непроизвольно всматривается в темноту под капюшоном, чтобы увидеть её глаза снова.

Он за полминуты уже второй раз хотел сделать что-то независимо от сознания.

Действуя коленями — видно было, как они ходят под плащом — девчонка повернула коня и рысью пошла по прогалине.

Ты видишь, как пляшут огни
Далёких костров
На лицах вождей
Умерших племён? —

почему-то вдруг всплыло в памяти Вальки, и он поскакал следом — снова сам не сообразив, что скачет и не оглядываясь на Михала Святославича (тот явно предпочёл бы шаг, а то и вообще свои ноги). Мора…"Мора" — кажется, по-ирландски — "Смерть".Девчонка и правда похожа на классическую ирландку, разве что не зеленоглазая… ну вот, опять глаза. Что случилось-то, блин, в конце концов, как Витька скажет?!.

…До полной темноты успели проехать километров десять, не меньше — темнело как-то неохотно, как неохотно светало по утрам. Дождь не прекращался. Валька думал, что сейчас они остановятся, но Мора коротко сказала:

— Уже близко, — и Михал Святославич, уже плохо различимый во мраке, явно кивнул.

Валька всё-таки сделал глупость — попытался завязать разговор.

— А твои родители, — он послал коня вровень с девчонкой, — они что, тут живут?

— Слышал такую песенку? — поинтересовалась та из-под капюшона:

— Я — дитя любви печальной.

Мать — плотва.

Отец — Чапаев… Ещё что спросишь?

— Да нет… — смешавшись, пробормотал Валька.

— Ну и отлично, — и девчонка, ткнув каблуками сапог конские бока, унеслась вперёд.

— Поговорили, — сказал Валька и сплюнул в грязь.

— Это точно, — насмешливо сказал Михал Святославич — оказывается, он нагнал Вальку. — Да ты не расстраивайся очень-то.

— С чего мне расстраиваться? — удивился Валька. Лесник покачал головой:

— А вот врать и вовсе ни к чему. Вижу ведь, что она тебе понравилась.

— Она кто? — Валька решил уйти от этой темы к другой — в самом деле его интересовавшей. Михал Святославич качнул головой: