В заповедной глуши

— Ну попробуй, — тот выложил на стоящий в углу верстак несколько двухсоток. Вальке почудилось в его глазах насмешливое одобрение. Отбросив эту мысль, мальчишка взял один из гвоздей и коротким ударом молотка вогнал его на пол-длины в бок верстака. Примерился. И резким, сильным ударом отрубил гвоздь у самого дерева. Снова осмотрел лезвие — на серебряной заточенной кромке не было видно ни царапинки.

Хорошо лечь в руку может и выпендрёжное коллекционное оружие, которого много расплодилось в мире. Это само по себе ни о чём не говорит. А вот другое…

— Я назову его — Змей, — без малейшего смущения или пафоса сказал Валька. — Что я должен вам?

— Душу, — тяжело усмехнулся кузнец, испытующе глядя на Вальку. Мальчишка усмехнулся в ответ:

— Вы — Князь Тьмы? Впервые слышу, чтобы великие мастера скупали души.

— На клинке всё написано, — буркнул кузнец, отворачиваясь. — Если не нарушишь этого — считай, что расплатился. А если нарушишь — мой нож всё равно недолго тебе прослужит.

* * *

— Он был офицером, — говорил Михал Святославич. — Где-то в Средней Азии, я точно не знаю. Вроде бы и семья была, только в девяносто втором они без вести пропали, когда военный городок духи разгромили. Он сам тогда на границе был; вернулся, искал долго, наворотил таких дел, что его наше же командование военным преступником обьявило. Ну, он напоследок базу "вовчиков"[58] взорвал и исчез. А в этих местах появился лет пять назад. Живёт и песни поёт, сковать всё что хочешь может. Клинки только по заказу куёт, да и то редко. Зато качество лучше старых золингеновских[59]… да ты сам видел.

— А как его зовут? — спросил Валька, на ходу поддевая носком сапога слой мокрой палой листвы. Михал Святославич странно улыбнулся:

— На самом деле — кто его знает… А себя он называет просто и непритязательно. Перун.

— Ка-а-ак-кх?! — Валька задохнулся, споткнулся, уставился на лесника. — Это что — шутка?!

— Если и шутка, то не моя, а его, — хладнокровно ответил Михал Святославич. — Хотя, как ты мог убедиться, к шуткам он не склонен. По крайней мере, в привычном смысле. Вот в Азии, например, он одному пленному "вовчиковскому" командиру руки спереди связал, штаны спустил, в зад запихал динамитную палочку, поджёг длинный фитиль и спихнул в яму. Говорят, тот там такие коленца выделывал, что от смеха умереть было можно.

Валька захохотал, представив себе эту картину. Потом сказал серьёзно, взвешенно, без подростковой самонадеянности:

— Я бы не стал прыгать. Я бы сказал: "Ща как пукну!"

Михал Святославич засмеялся, потом заметил: