В заповедной глуши

— Бездельник, — сказал Витька. Незаслуженно, просто так. Белок грохнул хвостом по перилам; Витьке показалось: содрогнулся весь кордон. — Извини, извини, — мальчишка опустился на колено, начал трепать пса за шерсть на шее. — По Вальке скучаешь? Понимаю, я тоже скучаю… Ну теперь он уже скоро, наверное, придёт… хотя, кой чёрт скоро, хорошо, если через две недели… Ну всё равно подождём, правда?

Белок всем своим видом выразил готовность ждать сколь угодно долго, лишь бы сейчас не ждать, а идти.

— Ну ладно, пошли, пошли, — Витька выпрямился, взял карабин на руку привычным движением, шагнул с крыльца. Белок выскочил через перила. — Орёл, — одобрительно бросил Витька. — Это. Семург[61].

Около ворот он оглянулся.

На свежем снегу осталась цепочка чёрных следов. И почему-то эта вполне обычная для поздней осени картина вызвала у мальчишки смутное раздражение. Передёрнув плечами, он погромче свистнул Белку и решительно зашагал дальше, думая, что правы были те, кто предупреждал: оглядываться — не к добру…

…Алька сидела за поворотом на поваленном стволе — писала на снегу и, когда Витька подошёл, издалека замахав рукой, быстро шоркнула носком мехового ботинка по белой поверхности, стирая написанное. Спрыгнула, улыбнулась. Тоже подняла руку.

— А ты как здесь?.. — начал Витька, но спохватился: — А, да, суббота же…

— Всё на свете перезабыл, — усмехнулась Алька.

— Ага, — согласился Витька, улыбаясь. — А ты чего не пришла-то?

— Я думала, ты ещё спишь, — пожала плечами девчонка.

— Ну и что?

— Так… Пошли?

— Пошли, — кивнул Витька. И, делая шаг вслед за девчонкой, бросил взгляд туда, где она писала на снегу.

Из-под размашистой черты проступало:

Вить я те лю

22.

Снаружи лежал снег.

Валька как-то не сразу осознал этот факт. Он просто вышел из бункера — и понял, что всё вокруг бело. За подморозило, в ярком небе вставало солнце — солнце, которого Валька не видел уже месяц, не меньше.

Снег покрыл грязь. Снег лёг на ветки пушистыми чехлами. Снег укутал домики. Валька стоял и таращился вокруг, пока его не окликнули:

— Русский!

Мора сидела, поставив одну ногу на край, на крыше бункера и улыбалась углом губ, покусывая какую-то веточку.

— С первым снегом тебя, — сообщила она. Валька кивнул, разглядывая её снизу вверх. Потом чуть поклонился:

— Suilad, gwanthi[62]

Ему захотелось чуть поддразнить девчонку. И сказать то, что хотелось сказать — будучи уверенным, что она не поймёт. А французский или английский она могла и знать… Мора поиграла тонкими бровями:

— Bain arad, hen. Im ista'sindarin maer.[63]