В заповедной глуши

Кони, сами взбесившись, неслись во весь опор, с маху беря препятствия, перемахивая через рытвины и кусты, стелясь над землёй. В такой скачке человек не управляет конём — он может только дать ему что-то… что-то…

— Ий-аххх!

Валька увидел, как Мора пригнулась к гриве, вросла в неё — и понял, что впереди препятствие. Понял раньше, чем увидел его — овраг, десятиметровую, не меньше, рытвину, чёрно-белую от снега и голой земли, пересекавшую их путь…

— О-о-о-о-аааххх!

И конь Моры взлетел птицей…

И Валька понял, что — всё, это уже недостижимо…

— Йа-рррр!!!

Следующее, что сообразил Валька после того, как услышал этот дикий крик, рык какой-то — что его конь — в прыжке. И что в этом прыжке он настигает Вальку.

Над оврагом. Над землёй. В воздухе.

Этого быть не могло. Но — было.

Громом прозвучали столкнувшиеся стремена — в высшей точке полёта.

Слева от себя Валька увидел яростные, горящие глаза Моры. В них были гнев, недоумение и восторг. Потом всё это провалилось куда-то вниз и назад. Жёстко ударила земля. Конь выровнялся на скаку. И пошёл к опушке.

Валька не оглядывался. Он знал, что победил…

…Мора подскакала к опушке на две секунды позже. Уже шагом подъехала ближе. Неверяще прошептала, терзая рукой в перчатке уши хрипящего коня:

— Будь ты проклят, русский, — и соскользнула наземь. Ударила кулаком по конскому лбу, пошатнулась, снизу вверх глядя на сидящего в седле мальчишку. Повторила гневно: — Будь ты проклят, слышишь?!

— Слышу, — Валька положил одну ногу на седло. — Ты проиграла заклад… — он чуть было не сказал "валькирия", но поправился, надменно: — …девчонка.

Отшагнув, Мора чуть пригнулась — и в её руке появился длинный эсэсовский кинжал.

— Да? — насмешливо спросила она. — Ну что ж… мальчишка. Я проиграла заклад. Но никто не говорил, что будет с тобой после того, как ты его получишь. Так как теперь?

Валька улыбнулся и спрыгнул с седла. Глядя прямо в глаза Моры, пошёл к ней — пригнувшейся, напружиненной. Полгода назад он не осмелился бы сделать и шага. И тогда Валька не был трусом даже на капельку. Просто — зачем? Идти на нож — не на китайскую "выкидуху" в руке поддатого гопника, а на вот такой нож в руке у того, кто явно умеет им пользоваться не по-дворовому — ради того, чтобы…

Сильно он изменился за эти полгода.

Он подошёл. Кинжал упёрся ему под рёбра слева, продавив одежду.

— Думаешь, ты будешь первым, кого я убью? — тихо сказала Мора, глядя Вальке прямо в глаза. — Ты проживёшь после своего поцелуя не больше секунды.