В зеркале забвения

Где-то произошел прорыв, и Незнамов обнаружил свою душу в образе Гэмо. Но случилось ли то же самое с Гэмо? Обоюден ли этот прорыв, или это явление одностороннее? И все равно, в состоянии сладкой жути идешь и идешь по своей иной жизни как бы на ощупь, не удивляясь и не поражаясь откровению.

В большом прохладном зале Публичной библиотеки, что на Фонтанке, куда Незнамов после долгих процедур получил разовый пропуск, в эти часы было немного посетителей. Он заказал всего лишь один номер — номер двенадцатый журнала «Новый мир» за 1952 год. Он его перелистал несколько раз: никаких рассказов Юрия Гэмо там не было и в помине. Незнамов на всякий случай внимательно просмотрел список произведений, опубликованных за весь год, помещенный в конце номера, но ничего похожего!

Шагая по Невскому в сторону Московского вокзала, Незнамов снова впал в сомнения: как газетчик, он прекрасно знал, что напечатанное уже не удалить со страницы: что написано пером, того не вырубить топором. А в том двенадцатом номере не только следа топора не было, а вообще и духа Юрия Гэмо не обнаруживалось.

Но почему его так тянет продолжать бессмысленные и, кажется, обреченные на полную неудачу поиски?

6

Незнамову надоело гостиничное одиночество, и он как-то разговорился со смотрителем нижнего туалета, назвавшимся Борисом Зайкиным. Маленького роста, плотный, совершенно лысый, он тем не менее привлекал какой-то неуловимой интеллигентностью и добрым расположением ко всем. Незнамов пригласит его в бар выпить пива. Поколебавшись, Зайкин принял приглашение, несколько раз переспросит, правильно ли он понял.

— Я только переоденусь!

Он скрылся в боковой, незаметной двери в туалете и вышел оттуда уже в пиджаке, в белой рубашке и галстуке.

— Вам какого пива? — спросит Незнамов. — Нашего или датского?

— Предпочел бы датское.

Незнамов подошел к стойке и заказал для начала четыре бутылки «Туборга». Бармен посмотрел на странного посетителя и потребовал оплаты вперед. Незнамов вытащил толстую пачку купюр.

— Вы «новый русский»? — спросил Зайкин.

— Строго говоря, я даже и не русский, — ответил Незнамов. — По происхождению я — ингерманландец.

— Немец?

— Не немец… Был такой родственный финнам народ в Питерской губернии. Перед войной стали выселять, но нашу деревню немец так быстро захватил, что мы так и остались. Мы ближе к финнам и эстонцам.

— Да-а, — протянул Зайкин. — Много было народов в Сэсэсэре.

— Вы про такой народ — чукчей — слышали? — спросил Незнамов.

Зайкин заулыбался:

— Как же! Столько анекдотов про них ходит… Рассказать?