В жизни и спорте

те, кто не попал на стадион, группами стояли на площадях перед громкоговорителями,

хотя репортаж можно было слушать дома, в уютной обстановке, за чашкой кофе.

Мне много раз в жизни приходилось слышать сигнал фанфар. Это чувство не

сравнимо ни с чем.

В руках я держал наш Государственный флаг. Все мы, советские спортсмены,

женщины и мужчины, были одеты в белые костюмы, на лицах воодушевление, и все очень

красивые. Приветственные возгласы зрителей превращались в огромное,

перекатывавшееся по стадиону эхо. И уже нельзя было различить ничего — ни

аплодисментов, ни приветствий. Это была просто человеческая радость. Это было счастье.

Звучали фанфары, и вместе с тысячами голубей в небо взвились пять олимпийских

колец на флаге.

А в эти минуты по улицам Хельсинки бежал быстроногий спортсмен. Его путь

озаряло пламя факела. Этот огонь был зажжён от солнечных лучей на горе Олимп 1 в

Греции.

Мы ждали его. Проходила минута, две, три... Вот огонь уже увидели те, кто стоял

ближе к выходу. А вот мимо нас и мимо своего собственного памятника пробежал и сам

легендарный Пааво Нурми — олимпийский чемпион 1920, 1924 и 1928 годов. Нурми

передал факел другому известному финскому бегуну — Колехмайнену. Тот понёс его к

башне олимпийского стадиона. И вот на высоте 70 метров вспыхнуло гигантское пламя,

которое казалось нам принесённым из легенды, из глубины веков.

Мы жили в Отаниеми, на берегу моря, в восьми километрах от города. Дышали

воздухом, настоенным на терпком запахе хвои, ловили рыбу, волновались за наших

товарищей, которые уже начали борьбу. И, конечно, проводили последние тренировки

перед выходом на помост. Тренировки эти пользовались популярностью, за ними

постоянно с интересом следили жители нашей деревни, которую местная пресса нарекла

лагерем "Восток". Это потому, что здесь кроме нас жили делегации стран

социалистического лагеря.

Лагерь "Запад" разместился в пригороде Кеппюле. И вот к нам в гости пришёл Боб

Гофман со своими ребятами. Через день в гостях у него были мы. Всё шло идеально. Мы

были подчёркнуто вежливы друг с другом, мы улыбались и старались не раскрыть своих

возможностей. Всё как на официальном рауте.

Мы ждали, а тем временем жители и гости Хельсинки приветствовали победителей.

Финская газета "Вапаа сана" написала: "Мастерство советских гимнастов так высоко, что

мало десятибалльной системы для оценки их работы". В течение семи дней 70.000

зрителей наблюдали легкоатлетические соревнования, на которых наша команда

завоевала триумфальные победы.

Настал наш день. Первым должен был выступать Иван Удодов. "Только пять лет

занимался он тяжёлой атлетикой до Олимпийских игр", — в основном, только это и могли

написать об Удодове газеты. Его не знали.

На помост вышли 19 "мухачей". Сильнейшие пропускали свои подходы. Когда на

штанге установили 85 кг, диктор объявил: "Подготовиться Удодову". Ко мне подошёл

главный фаворит соревнований — иранец Намдью:

— Я сделаю 322,5 кг, мой ученик Мирзаи — 315 кг, Удодов — 310 кг. Будет

хорошо. Желаю удачи.

Первый подход очень важен — ведь в спорте все немного суеверны. Всё в порядке!

Лёгкость, уверенность, сосредоточенность сквозили во всём облике Удодова — он легко

поднял 90 кг.

Рывок. Все ждали, когда начнёт выступать Иван. На штанге уже большой вес, а он

всё не подходил. Осталось лишь четверо атлетов. Намдью начал нервничать. Он не имел

права больше ждать и пошёл на 90 кг.

Наконец Удодов начал с 92,5 кг. Прекрасно.

Намдью прибавил 2,5 кг — тоже успех. Теперь ясно: на помосте они останутся

вдвоём.

На штанге 97,5 кг. Намдью мобилизовал весь арсенал своих заклинаний. Он что-то

шептал, складывал руки, подносил их к груди. "Аллах..." — донеслось в зал, и...

непобеждённый металл упал на помост. Удодов понимал, что в этом весе — его победа,

ибо в толчке иранец очень силён. И Иван опять продемонстрировал лёгкость и

удивительное спокойствие.

Итак, Удодов и Мирзаи имели одинаковый результат. Намдью оказался позади.

Потом события развивались очень быстро: Удодов поднял 120 кг и попросил добавить

ещё 2,5 кг.

В тишине был слышен стук пишущих машинок пресс-центра, приглушённые голоса

радиокомментаторов, расположившихся на балконе.

Удодов победил.

В полулёгком весе настоящая борьба должна была разгореться между Рафаэлем

Чимишкяном и Николаем Саксоновым — так считали все специалисты, которые видели

их тренировки.

Американцы снова не выставили своего участника. Из остальных двадцати особенно

опасен был единственный представитель Тринидада на Олимпиаде негр Р.Уилкс.

Начало было грустным: Чимишкян и Саксонов оказались позади Уилкса и

филиппинца Дель Розарио. Все растерялись.

Но затем Чимишкян вырвал 105 кг — поистине героическое усилие. Саксонов не

отстал от него и догнал тринидадца.

В полночь начались выступления в толчке. Саксонов легко поднял 132,5 кг.

Чимишкян подошёл к штанге, на которой было установлено 135 кг. Если он поднимет её,

то превысит мировой рекорд в сумме троеборья на 5 кг. Подход, ещё подход — всё

неудачи. Но вот третья попытка — и есть мировой рекорд: 332,5 кг!

Тогда в Хельсинки все впервые увидели Томми Коно, который победил с суммой