В жизни и спорте

Во время полёта в Каир никто из нас не спал. Самолёт бросало от земли до самого

неба — вверх-вниз. За окнами виднелись тёмные клочья туч, они были совсем рядом;

никто не видел даже сигнальных лампочек на крыльях и розового огня моторов. Кругом

стоял сплошной мрак.

"Каждое путешествие на нашем самолёте — неповторимое ощущение. Звёзды

нежно шепчут "доброй ночи"; высокое, мягкое кресло медленно откидывается назад, и вы

погружаетесь в заоблачное царство". Вряд ли кто-нибудь в тот момент вспомнил

обольстительный текст рекламы авиакомпании. Потускнела даже ослепительная улыбка

привыкшей ко всему стюардессы.

Вскоре мы увидели звёзды. Из кабины вышел улыбавшийся командир корабля:

— Это был хамсин — горячий ветер из Ливийских пустынь. Всё из-за него.

Звёзды за иллюминатором стали разноцветными, большими и маленькими. Самолёт

пошёл на посадку. Каир.

"Кто не видел Каира — не видел мира. Его земля — золото, его Нил — диво, его

женщины — гурии, дома в нём — дворцы. А воздух там ровный, и его благоуханье

превосходит и смущает алоэ..." (Из "Тысячи и одной ночи").

Служащие аэродрома, бросив работу, окружили нас. Их тёмные лица сливались с

темнотой ночи. Они улыбались. "Салам, Саида", — говорили они. И ещё много других

гортанных слов. Все смотрели на нас с удивлением и опять улыбались.

Мы поехали в отель. Улицы были ярко освещены, но всё же ночь — не лучшее

время для первого знакомства с городом. Торговали мелкие магазины и фруктовые лавки.

Хотя мы и не ощущали в воздухе ароматов, обещанных сказками Шахерезады, зато

вдыхали реальный и не менее прекрасный аромат лимонов, мандаринов, апельсинов и ещё

бог знает каких восточных плодов. Вокруг мчались машины, важно вышагивали

верблюды, равнодушные к окружающей суете и сохранявшие своё тысячелетнее мудрое

спокойствие.

Вот и легендарный Нил. К набережной пришвартован пароход.

— Отель "Арабия", вы будете жить здесь, — сказал Ради, тренер египетских

атлетов. — Он не из лучших, но такие отели популярны среди туристов. Жить на воде

очень приятно. Ведь у нас ужасающая жара. Завтра вы убедитесь в этом.

Великан негр из Судана пригласил нас в ресторан попробовать восточные фрукты.

Всё было ново, удивительно, необычно. Восточная ночь над тёмным могучим

Нилом была прекрасна.

Проснулись мы рано. Не потому, что спали на новом месте (мы успели привыкнуть

к этому). Нас разбудил не восход солнца, не освежающая прохлада утра — всё было

гораздо прозаичнее: нас разбудили москиты. Никто не предупредил, что на ночь нужно

закрыть иллюминаторы или подвесить над кроватью сетку. Больше всех досталось

Медведеву. Его тело было будто побито оспой: всё покрылось красными точками.

За завтраком мы с радостью встретились с земляком — художником Герасимовым.

Он только что приехал из Индии. "Я тороплюсь как могу. Здесь всё так необычно — и

природа, и люди!"

Молча и очень пластично передвигались между столиками рослые, исполнительные

официанты. Они были в длинных белых юбках-галаби, красных фесках и без конца

кланялись посетителям. Среди большого количества салфеток, тарелок, сверкавших

приборов появилась наконец тарелочка с апельсином и чашечкой кофе. Мы не без

удовольствия проглотили всё это и выжидательно посмотрели на официанта. Тот

понимающе кивнул и принёс несколько бутылок кока-колы. Ожидания были напрасны.

Завтрак закончился.

Вот оно что! Оказывается, средства спортивной федерации не позволяют обеспечить

нас необходимым питанием. Не обижая хозяев, мы тактично предложили часть своих

средств — нужно же что-то делать! Ради, президент египетских тяжелоатлетов, был в

смущении и в восторге:

— Это верх благородства. Так могут поступить только русские! Я сообщу об этом в

прессу.

Вскоре завтрак был отрегулирован на отечественный манер. Ленч, оказывается,

пришёлся не по вкусу не только нам. В том же ресторане сидел пожилой араб в

европейском костюме и в национальном головном уборе, напоминающем феску. Ему

подали то же, что и нам. Ни слова не говоря, он взял поднос и всё, что на нём было,

выбросил в Нил. Затем положил на стол фунтовую банкноту. Официант принёс ему

какую-то восточную еду, которая вкусно пахла, и чашку ароматного кофе.

У Каира Нил мутный, совсем не такой, как поют о нём египтяне. Говорят, что

голубой он только в верховьях. Купаться здесь неопасно: прожорливых крокодилов

давным-давно уже нет. Они уплыли вверх по течению.

"Долина Нила — сад", — сказал Геродот. Здесь можно собирать три урожая в год.

Впоследствии мы останавливались у некоторых деревень. Голые, с одними только

набедренными повязками, работали феллахи. Они были очень худы и очень грациозны на

фоне огромного испепеляющего солнца. Как ожившая графика.

"Кто не видел пирамид, тот не имеет права судить о Египте", — говорят египтяне.

Пирамиды — это визитная карточка страны. Люди как муравьи копошатся у

каменной громады, поседевшей от времени. Снуют фотографы, щелкают любительские

аппараты. Обливаясь потом, туристы карабкаются на большие каменные плиты,

уложенные в пирамиды, чтобы запечатлеть себя на снимке. В особом почёте здесь

смирный, послушный, извечный спаситель бедуина верблюд. На нём цветной ковёр и