Ваалан

Через два часа мы въехали в небольшой город, на табличке которого было начертано «Верда». Здесь Хендрик заправил свою прожорливую машину, и мы, выпив по стаканчику отвратительного кофе на вынос, поехали дальше. Ван Ластен был отличным мужиком, в душу не лез, говорил только тогда, когда его спрашивали. Нат сидел рядом с ним, мы же вчетвером пристроились в салоне сзади.

Несмотря на то, что через пару часов я должен услышать родную речь и увидеть своих, меня внутренне колотило. Каждый раз, когда я был близок к успеху, что-то происходило. Реакция Никитина мне подсказала, про мое исчезновение знают и мне готовы помочь. Почему такая заинтересованность, я не задумался тогда, но сейчас, сидя в фургончике, который вез нас в столицу Ботсваны, некоторые моменты мне показались странными. Именно этот парень выходил ко мне в посольстве Аммана в Иордании, и именно он мне позвонил после моего неудачного звонка в посольство Эфиопии. Я чувствовал связь, но не мог ее поймать.

Было около трех часов утра, когда мы въехали в город Лобаце. Это уже был довольно приличный город, в котором, несмотря на ранний час, оживленно двигались автомобили. Ван Ластен снова заправил свой фургон и обратился к Натаниэлю:

— Через два часа мы будем в Габороне, но сомневаюсь, что государственные учреждения откроются раньше девяти или десяти утра. Предлагаю поспать несколько часов и утром продолжить путь.

Здесь, на заправке можно было купить и гамбургеры, деньги у нас еще остались: скинулись нам на дорогу добросердечные африканеры,

Нат взглянул на меня и, увидев, что я не против, согласился. Теперь нам четверым было куда лучше, чем Нату, места вытянуть ноги и пристроить тело у нас было больше.

Немного поерзав, я уснул. Мне снилась мама, которая пыталась меня о чем-то предупредить, но я был в море, и вода мешала мне расслышать слова. Проснулся весь в поту с мерзкими ощущениями. На улице как раз начинало светать. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, вышел. Дохнуло приятной прохладой. Первые пешеходы уже появились, дворники собирали мусор, несколько чернокожих стройных девушек в спортивной одежде пробежали мимо меня, улыбаясь шикарными белоснежными зубами.

Я ходил около фургончика, разминая ноги, когда рядом остановилась машина: из открытой двери на улицу буквально выкинули молодую негритянку в короткой юбке. Дверь закрылась, и машина с ревом двигателя умчалась. Девушка собирала выпавшие из сумки детали женского туалета, легкий ветерок гнал от нее несколько банкнот. Схватил их и обратился к девушке:

— Возьмите, это ваше.

Не поблагодарив, она грубо выхватила деньги из моих рук и, прихрамывая, зашагала по тротуару.

Хлопнула дверь. Нат, потягиваясь, подошел.

— Не надоело спать с черными? Ты, я вижу, стараешься ни одной юбки не пропустить.

— Я просто помог ей, подобрал и отдал деньги, — отмахнулся я от африканера.

Проснулся водитель, следом вылезли ребята. Хендрик купил нам бургеры с колой, и спустя десять минут, справив нужду в туалете заправки, мы покатили в Габороне, до которого по придорожному указателю оставалось сто сорок пять километров.

— Габороне стал столицей не так давно, раньше здесь была деревня, но за три года город построили с нуля, — рассказывал ван Ластен по просьбе Ната. — Это самый крупный город Ботсваны, здесь живет около двухсот тысяч жителей, около десяти процентов белые.

Двести тысяч? Да одна префектура в Москве раза в два больше!

Тем временем мы въехали в сам город. Он меня приятно поразил. Современные высотные дома, широкие улицы с прекрасным асфальтом, множество зеленых насаждений.

Трижды Хендрикс спрашивал местонахождение посольства и трижды не получил ответ. Только в четвертый раз, увидев белого полицейского, ван Ластен услышал:

— Улица Тавана Клоуз, плот 4711.

Что такое плот, я не знал, но предположил, что это аналог нашей улицы.

Посольство России оказалось скромным, не то что в Иордании. Это было двухэтажное кирпичное здание, отделанное под штукатурку и крашеное в бежевый цвет. На крыше торчали спутниковые тарелки и российский триколор.

Охраны на улице не было, как не было и ограды. Молодой солдат стоял при входе в здание, прислонившись к косяку. Я оставил спутников на улице и подошел к солдату:

— Здорово! Мне нужно попасть к послу.

На лице солдата не отразилось никаких эмоций про встрече соотечественника у черта в заднице. Он поднял трубку телефона и через пару секунд доложил:

— Петр Иванович, здесь человек к послу пришел. Что? Нет не черный, не знаю, говорит по-русски, хохол вроде по акценту. Что? Понял!

Он положил трубку и обернулся ко мне:

— Сейчас выйдет помощник посла, — затем солдат отвернулся и продолжил снова подпирать косяк плечом.

Меня оскорбила такая реакция. Можно подумать, здесь каждый день к посольству приходят люди, говорящие на родном языке.

Помощником посла оказался Петр Иванович Смурнов, высокий блондин, в белой рубашке на серые классические брюки.

Оглядев меня и стрельнув глазами в сторону моих товарищей, ожидавших на улице, он протянул руку:

— Петр Иванович, помощник посла. Чем могу помочь?