Вагнер – в пламени войны

Встаю я и спускаюсь вниз, захожу в каморку, а вернее, смотрю, где мне в этой каморке сесть между телами. Все забито под завязку. Сажусь здесь же у выхода, сразу у стены слева. Слышу сзади меня голос Пингвина, значит, он тоже у стены сидит. Рядом этот самый мол од ой медик, я его помню по Молькино, вместе были на спецподготовке, у него еще, я запомнил, медицинское образование есть. Он что-то там заканчивал, то ли медицинский колледж, то ли еще что покруче. Так вот, снимаю с ноги свою зимнюю калошу, ставлю ступню левой ноги поближе к медику. Носок снял медик сам, смотрит на стопу. А в стопе, или, правильнее будет сказать, в голеностопе, с левой стороны, как раз между косточками и есть то самое кровавое отверстие, из которого торчит часть моего носка. С любопытством на это все глядит медик, осторожно берет пальцами за остатки носка, что торчат из раны, и тянет на себя. Я чувствую, как он вытягивает инородный предмет, находящийся в моей ноге. Предмет уперся с той стороны внутренней в рану и пролезть наружу не может, мне больно стало, и я говорю ему, что если сейчас дернуть, то я взвою… Он это понимает и отпускает тряпку из рук. Чешет рукой голову, и понятно становится мне, что он чем-то озадачен. Я решил ему помочь рассказать мне, что с моей ногой…

– Так, кость же не повреждена. Между костями же и прошел осколок… – говорю я медику.

– Так-то оно так, – продолжает чесать свою голову медик, – но я еще такого не видел, у тебя осколок вместе с носком в тело зашел. Вот видишь его, он торчит из раны? – отвечает он, рассматривая тряпку, торчащую из моей кровавой дыры в ноге.

– Это да, ну и пусть торчит, – говорю.

Медик помотал головой и начал доставать бинт. Ногу замотал бинтом. Хорошо забинтовал, профессионально. Я сунул в калошу свою ногу и оперся правым плечом на стену. Сижу, прислонившись к стене, сзади меня подает редкие реплики по поводу раненых Пингвин. Они там решают, что делать дальше, так как прилеты по 220-й сильно участились. И похоже, что с элеваторов огонь украинцы переносят на нашу точку. Я сижу у стены и очень медленно, с расстановкой, постукиваю каской о стену подвала. Нога, в которой медик расшевелил осколок, начала ныть. Изнывать начала вся нога, не только голеностоп.

– Мужики… Промедол есть у кого-нибудь, чтоб вколоть? – спрашиваю я, обращаясь ко всем и не поворачивая головы.

– Промедола нет, – отвечает Пингвин, – и тебе не положен сейчас тут обезбол, так как у тебя ранение легкое. Только тяжелым сейчас вкалываем.

– Понимаю… Ситуация понятна, вопросов нет, – отвечаю я. Однако слышу, как Пингвин шевелится сзади меня и чем-то хрустит.

– Вколи ему, – говорит Пингвин молодому медику и вроде как протягивает ему, судя по его ощутимым сзади движениям, какой-то препарат.

Молодой медик заряжает свой укол и без всяких там церемоний одним ударом вкалывает мне иглу в левое плечо. Мне полегчало.

«Теперь я и с такой ногой смогу дойти до эвакуации, – думаю я. – Наверное, кеторол вкололи, пойдет и он.

– Надо идти, – говорит Пингвин, обращаясь ко всем. – Завалит нас иначе здесь. Уходим отсюда все. Все, кто в подвале, уходим…

Я сбрасываю с себя разгрузку, бронежилет и советские армейские подсумки, отстегивая свой тактический ремень, но автомат не оставляю, он мой, и с ним мне спокойнее. Медленно встаем и направляемся к выходу. Поднимаемся друг за другом по этой длинной лестнице. Слева, поднимаясь по ступенькам вверх, замечаю своего замкомвзвода, который стоит у стены и кивает мне головой, и я с ним здороваюсь тоже кивком головы. Выходим на улицу. Справа слышны разрывы, часто. Проходим через портик, затем во двор и выходим, наконец, из калитки на улицу, заворачивая по тропинке вправо.

Идем. Идем долго, или так мне кажется, что долго, так как все ранены и двигаемся медленно. Рвануло от нас впереди, поднимая вверх пыль и землю, – присели, снова встаем и двигаемся вперед. Чем дальше уходим от 220-й, тем спокойнее, тем меньше прилетов. Мы заворачиваем вправо, а штурмовая резервная группа, что сидела у нас в подвале, продолжает идти по дороге вперед. С этой штурмовой группой уходит и Пингвин. Да, он говорил, что ему еще на старую точку, где находится военврач их, надо зайти. Я же, пока иду, думаю о том, как хорошо, что мне вкололи обезбол, иначе идти было бы трудней, а так я могу не терять темп при ходьбе и успеваю со всеми. Вышли на дорогу, ведущую к арке, здесь нет прилетов, а навстречу нам идет мотоблок с кузовом. Боец, который шел впереди нашей колонны, останавливает мотоблок, объясняет ситуацию водителю, и мы, по знаку этого бойца, залезаем в кузов мотоблока. У меня были сомнения в том, что мы все уместимся в кузове и что он вытянет нас, но мы уместились и поехали. Довез нас водитель мотоблока до штаба, где был Пепел. Там нас уже ждала машина, медицинский УАЗ. Такая же машина скорой помощи, какие ездят в городах наших в мирной жизни, но только цвета темного и с одним только обозначением, в виде картонки, стоящей за лобовым стеклом впереди. На этой картонке значится «300».