Вагнер – в пламени войны

Вот Регби сорвался с места и мягко пошел вперед. Он сгруппирован, и из него, как из живого комка, торчит только автомат Калашникова, этот комок мягко катится вперед, садится. Шага за три от него ложится Юст и держит на стволе своем пространство впереди себя. Но я чувствую каким-то другим, особым чувством, что эти ребята видят все, и думается, что и на затылке у них глаза. Я также встаю и мягко ухожу вперед, добегаю до высокой сосны, что растет перед поваленным на дорогу деревом, и ложусь на живот за сосной. Чувствую, что Сухов также занял позицию где-то там сзади меня. Дерево оказалось не опасным. Далее, уйдя за упавшее на дорогу дерево, мы еще прошли метров пятьдесят вперед. Вижу, как Регби мне показывает знак рукой – мол, стой. Сажусь, жду. Сзади в стойке сидит Сухов. Регби куда-то спускается вниз, и я понимаю, что это окоп. За ним прыгает и Юст. Регби подает нам знак рукой, и я, повернувшись к Сухову, говорю:

– Идем.

Сухов кивает мне головой, и мы быстро перебегаем дорогу. Вот обочина, дерево толстое, и за ним точно окоп. Регби с Юстом быстро вылезают из окопа, а я запрыгиваю в него. Окоп глубокий, по самый пояс мне. По ту сторону окопа, где поле, стоят трехлитровые банки с соленьями. Огурцы, капуста и еще что-то, много всего. Да, хохлы воюют с особым гастрономическим комфортом, при них часто в окопах находится домашняя еда, которую, наверное, им посылает «благодарное» население из-под Киева. Ну, не с собой же из дома они трехлитровые банки с капустой везут на войну… Юст сидит чуть дальше этого окопа в той стороне, откуда мы пришли, а Сухов сидит рядом со мной на корточках. Дорога мимо нас уходит дальше, и видно уже, где она вливается в главный тракт. Там опасность! Там В СУ! Регби работает с рацией:

– Понял, – слышу я голос Регби, и он начинает на смартфон снимать окоп и нас. – Лица уберите в сторону или наклоните, снимаю, – говорит нам Регби, снимая нас на телефон и поворачивая камеру то на дорогу, то на нас снова.

– Все, – слышим голос командира, – теперь здесь держитесь, с вами пулемет будет. Если с той стороны по дороге машина, то бейте из пулемета по ней. Вам продержаться надо до подхода нашей группы, а мы уходим. Смотрите, они сюда на машинах приезжают. Сегодня были, увезли своих недавно.

После этих слов командира Юст подает мне свой пулемет. Я ставлю его сошками на бруствер в сторону главной дороги и направляю ствол на проселочную дорогу, автомат свой кладу справа на бруствер. Сухов занял позицию за деревом, встроив ствол своего автомата между сучьями на уровне своей груди. Юст и Регби быстро уходят. Остаемся с Суховым вдвоем. Я обдумываю ситуацию:

– Если машина, то в кабину бить буду. Там как придется… Съедет или далее двигаться будет. Сможем.

Сухов вяло смотрит вдоль дороги. Ждем. Он спрашивает:

– Огурец или капуста?

– Не хочу я капусты и огурца тоже не хочу, – отвечаю я и думаю о сале. – А сала там нет?

– Не видел, – говорит Сухов. – Мне вот интересно, они что, ездят как на пикник. Что на точках у них, что здесь, все одно и то же, пикник и лагерь отдыха: шоколад иностранный, супы и каши с приправами, сигареты немецкие и американские, соки разные и спальники хорошие очень.

– Что есть, то есть, – отвечаю я. – Вся Европа им помогает, и США тоже. Как ни птичка в небе, так вражеская, где бы ты ни был. У них эти птички как расходники. Сухов?

– Что?

– А медаль «За отвагу» нам дадут?

– Дадут, конечно, – уверенно отвечает мой друг. – Мы штурмовали? Штурмовали. Мы одни остались на позиции, когда весь состав с точки выбило.

– Не знаю, – с сомнением говорю я. – Это работа наша, хотя от медали не откажусь, будет что внукам показывать.