Вагнер – в пламени войны

Иногда мне не хотелось спать, и я лежал на спальнике с закрытыми глазами, думал. Думал о разном. Например, думал о словах Сухова, когда он сказал мне, что война выкашивает лучших. Мне это умозаключение казалось слишком громким и красивым для истины. В реальности в мире идет естественный отбор, природа не устает производить все новые формы жизни, она этим занимается постоянно. У природы свои мотивы оставить одних жить, а других отправить на переплавку, чтобы они обрели новую форму в этой жизни. Да, если начинается смертельная борьба между двумя стаями, то вперед выходят альфа-самцы, сильнейшие, чтобы встретиться с такими же альфа. В этом смысле, да, гибнут лучшие. Однако даже в борьбе лучших выживают лучшие из лучших. И потому Сухов прав только частично. Он по краю истины в своих рассуждениях ходил, но не все так просто… Есть и те в обществе, кто не собирается сражаться вообще, если даже враг оказался бы под Ростовом. Таких только с помощью угроз можно загнать в военкоматы. Эти хотят, чтобы их кто-то защищал, а они будут жить и поменьше платить за свою мирную жизнь. Есть те, кто хотел бы устраниться от этого мира в свою нишу, в которой тихо, спокойно и хватает еды и секса, да еще и есть, кем командовать в этой нише. Они создали для себя такой рай на Земле, в котором имеются маленькие радости и маленькие неприятности. Эти, создавшие для себя уютные гнезда, часто возмущаются тем, что их могут втянуть, пусть даже косвенно, в военные события или в какие-либо роковые события в стране. Эти «реалисты» больше похожи на фантазеров. Если подойти ко всему этому более серьезно, то их мир выдуманный и очень хрупкий, ведь они не поняли одного, а именно того, что все в мире нашем взаимосвязано. И потому и их тихая гавань, с их едой, с их сексом, с их маленькой доминантностью над кем-то, тоже маленьким, и их фантазии про права и свободы являются всего лишь производной от мира политической борьбы и кровавых сражений за блага. Мир борьбы может и не заметить, если вдруг повернет свое тело неосторожно вправо или влево, как снесет нечаянно все их тихие гавани. Кто борется в этой жизни, тот не гость здесь, а хозяин, пусть даже он погибнет в кровавой схватке за блага этого мира. Тихий обыватель же, мечтающий или стремящийся провести все свои годы в своей тихой нише, стремящийся спокойно дожить до своей кончины, для природы совершенно не интересен. Для природы важны только те, кто меняет формы материи, бросает эти формы в горнило самой природы, чтобы эти формы вновь и вновь оживали в новом своем обличье. Природа – это вечное колесо жизни, в котором ничто не умирает, но перерождается все в новых вариациях. Потому для природы важнее философ и ученый, а также воин и революционер. Первые, философы и ученые, создают условия или способы изменить мир, а воины и революционеры его непосредственно изменяют – все они просто необходимы для природы, они выполняют ведущую роль в природе и являются ее двигателем в человеческом сообществе. Каждое утро в бункере, кстати, начиналось всегда одинаково. Кого еще вечером не записали на занятия, те оставались в залах и, проснувшись, начинали утро с горячего чая или кофе. Затем здоровенный мужчина, белорус, начинал всех звать на завтрак. Этого белоруса, с которым мы познакомились еще в Молькино, назначили старшим по раздаче еды. Почему? А потому что он был ответственный и все быстро организовывал, а нас здесь аж сто человек, и справиться с таким количеством может только человек подготовленный, серьезный, каким и был этот белорус. Представьте себе сто взрослых детей, которым от 35 до 55 лет, но все равно это дети. Все мужчины, когда собираются вместе и когда жены от них далеко находятся, превращаются в детей. И вот этот детсад, если его не накормить вовремя, сразу и не поймет, что не поел, и потому потом реветь будет. И здесь необходим хороший воспитатель детям. А ввиду того, что этот белорус являлся майором армии Белорусии в отставке, то и воспитателем он был превосходным. У белоруса этого и два помощника было, и еще людей ему по какому-то списку в наряды расписывали. Еда всегда оставалась и после завтрака, и после обеда, и после ужина, и часто потом можно было услышать громкий командный голос белоруса: «Кому еще хлеба и чая? Кашу доедайте и масло берите! Печенье разбирайте!» Кормили хорошо, сытно.

Про детей заговорил я здесь… Да, мужчины, когда они вместе собираются, детьми становятся. Вот один раз возвращаюсь в наш бункер, уже стемнело. Открываю дверь, ведущую на лестницу, и там два часовых стоят с автоматами, как и положено. Только на касках у них выше лба прикреплены фонарики, как у шахтеров, только совсем маленькие фонарики, и ранее я таких часовых с фонарями и не видел никогда здесь у бункера. Так вот, прохожу на площадку перед спуском вниз, а они не отходят по сторонам, и таким стальным голосом эти артисты меня спрашивают:

– Назовите цель вашего прибытия, идентифицируйте себя, назовите ваше имя.

Тут я не удержался и начал улыбаться. Спускаюсь уже вниз и слышу за спиной продолжение игры: