Вакансия за тридевять парсеков

– Это можно, – легко согласилась Армада. Похоже, ей самой хотелось порадовать капитана.

Фок вышел из рубки со странным чувством. Обаяние капитана действовало даже на компьютеры. Похоже, он единственный из всех видел настоящее лицо Сергея, скрытое под притягательной маской. А излишне осведомленные люди тут жили совсем недолго.

Межгалактический линкор «Фибрра»

Моя решимость таяла с каждым шагом. Что я ему скажу? Если Леотимир не слушает родного брата, с него станется вообще не обратить внимания на мой невнятный лепет. Еще взбесится да поджарит, а то и высадит на ближайшей комете со зловещим «вали куда хочешь!».

Я замерла у входа в рубку, призывая на помощь весь свой оптимизм, собралась с духом и…

Дверь так быстро ушла в сторону, что я не успела среагировать. Вышедший флибериец едва меня не сшиб. О-ого! По сравнению с этим парнем Рим и впрямь казался тощим коротышкой. Ростом новоявленный рекордсмен соперничал с линатианами, а на его спине мог угнездиться пиренейский беркут. Я задрала голову, с открытым ртом уставившись на недовольного пришельца, который возвышался надо мной, как гора над ежевикой.

– Ты кто?! – громом прогремел он, перекрывая мне вход и хмуря тучи… то есть брови.

– Я-а… это…

Гигант скрестил руки на груди, заставив и так туго сидящий комбинезон затрещать от напряжения.

– Посторонним на мостик нельзя!

– Мне бы просто с капитаном поговорить…

– Его тут нет!

– А где он есть?

– Без понятия! Дуй отсюда!

Я слегка попятилась, решив не связываться. Надеюсь, капитан окажется более дружелюбным.

– Ингрейман, ну что ты встал-то на проходе, не объехать тебя! – раздался недовольный голос, и из-под локтя этой орясины выглянула флиберийка лет сорока на вид, высокая и в меру полноватая. Она с любопытством оглядела меня. – Здравствуй, тебе кого?

– Капитана, – промямлила я, косясь на грозного Ингреймана, закупорившего вход упрямей самой жесткой пробки.

Тот презрительно скривился и наконец прошел мимо, намеренно задев меня плечом. Я потерла ушибленное и проводила его недобрым взглядом.

– Не обращай внимания, – посоветовала флиберийка. – Он что-то последнее время не в духе.

– Заметно, – буркнула я. – А где капитан?

– Куда-то убежал, – пожала плечами женщина. – В его отсутствие тут Ингрейман главный. Тебе что-то срочное, связаться с ним?

– Да нет, – поспешно открестилась я. – Потом как-нибудь зайду.

– Кстати, я Манари, связист. – Она протянула мне широкую пухлую ладонь в экзоскелете, причем почему-то тыльной стороной вверх. Поцеловать, что ли, надо? – А ты Саша из земной высадки.

Руку я просто пожала. Если флиберийка и ждала чего-то другого, то виду не подала.

– Дурная слава меня опередила?

– Слухи по кораблю быстро распространяются. Леотимир тут жаром пыхал на днях, братца своего непутевого костерил, так что весь командный состав в курсе твоей истории.

– Почему сразу непутевый, – заступилась я за Рима. – Я сама на шаттл забралась, он тут ни при чем.

– Да потому и непутевый, что ответственности по нулям, – фыркнула флиберийка. – Ладно, побегу, а то очень кушать хочется.

Она тепло мне улыбнулась и удалилась в сторону столовой четким военным шагом. Я осоловело проводила ее глазами и направилась к себе. Ничего, еще целых восемь дней впереди, успею отловить капитана и заодно придумаю что-нибудь поубедительнее, чем «не высаживайте меня, пожалуйста, в вашем аду, а то там очень жарко».

А пришельцы все-таки странные. Видно же, что неучтенный безбилетник им всем как блоха в глазу, но винят в этом почему-то не меня, а Рима.

Благодаря Венимору, я знала о главных правилах исследовательской программы МИК. Основой всего был принцип «Не навреди»: любое существо, вывезенное с родной планеты, могло не бояться быть разрезанным на части или сгнить в клетке от голода. Вторым постулатом было отношение к «условно разумным»: их вообще не рекомендовалось брать на борт без четкого приказа МИК, дабы не плодить в неразвитых мирах свидетелей существования инопланетян и, как следствие, пациентов психиатрических клиник. За нарушение своих правил МИК щедро раздавала выговоры, поднакопив которые экипаж мог попасть в «черный список» и больше никуда не полететь.

– Ох!

Как на грех, Финика угораздило выйти из дверей своего отдела именно в тот момент, когда я проходила мимо. Повезло еще, что это был он: будь на месте хрустального парня кто-то с фигурой Ингреймана, не миновать бы мне синяков. Он смотрел в сторону, так что отскочить не успел, и я на полном ходу в него врезалась. Лингвист с перепугу уронил что-то тяжелое и кирпичеподобное себе на ногу. Такой яркой ругани я не слышала ни от кого! Даром, что не поняла ни слова.

– Прости, – извинилась я, пока он, подпрыгивая на одной ноге, склонялся над расколовшимся от удара бруском с буквами.

– О-о, что за мерзкая табличка! Всю голову мне сломала, а теперь еще и ногу!