Вакансия за тридевять парсеков

Слов я не поняла, но смысл уловила по тону. И чего так сердиться? Я ведь не виновата, что он постоянно подворачивается мне под ноги!

Я пробежала по балкону, не чуя под собой ног, но у самого отдела резко затормозила: дверь была открыта. Опоздала! Теперь он точно поймет, что это я впустила Арши в каюту! Тяжело дыша, я попятилась от дверей, разрываясь между желанием бежать без оглядки и обещанием подготовить все к возвращению Веника.

Так, спокойно. Откуда ему знать, где я была? Может, я по делам отлучалась!

В итоге победило чувство долга, и я шагнула за порог, как в ледяную прорубь.

– Саша-у-нас-такое-горе-Арши-сбежал-ты-его-не-видела-случайно-он-уже-три-раза-сбегал-где-его-носит-опять… – Веник просматривал схему корабля на панели и горестно заламывал руки.

Я издала облегченный стон, который Венимор расценил по-своему, тут же залопотав:

– Нет-нет-ты-не-переживай-он-обязательно-найдется-он-всегда-находится-и-ты-не-виновата-это-я-вчера-клетку-неплотно-прикрыл-когда-Манни-и-Ванни-переполошили-тут-всех-у-меня-такое-бывает-старею-рассеянным-становлюсь…

– Это ищете? – громыхнуло у меня за спиной.

Я подскочила и круто обернулась, вжимая голову в плечи. Ингрейман стоял в метре от меня, брезгливо держа беглеца на вытянутых руках. Для своих габаритов передвигался он удивительно бесшумно.

– А-а-вот-и-нашелся-малыш-спасибо-большое-Ингрейман-а-я-то-думаю-почему-его-нигде-не-видать-а-он-на-мостовой-прячется-за-вольерами-и-не-разглядишь-вот-видишь-Саша-а-ты-переживала…

Ингрейман сгрузил мне на руки свою ношу и удалился, даже не взглянув на меня. Я посадила канависа в клетку, где он незамедлительно свернулся в комок и заснул, притворяясь послушным мальчиком.

Работалось мне в тот день из рук вон плохо. Мыслями я все время возвращалась к подслушанному разговору и строила догадки, что же такое заметное хочет украсть Ингрейман и какими неприятностями это грозит кораблю.

– Ты-устала-Саша-иди-отдыхай-я-один-тут-все-закончу, – Веник по-отцовски ласково погладил меня по голове, – ты-сегодня-сама-не-своя-может-приболела-давай-я-тебя-через-сканер-прогоню-хочешь?

– Все в порядке, – соврала я. – Просто что-то взгрустнулось.

– Ты-не-хочешь-высаживаться-на-Флиберии-да? – проницательно спросил Венимор. – Там-вовсе-не-плохо-это-очень-красивая-планета-у-них-такие-закаты-пламенные-что-дух-захватывает-я-всякий-раз-смотрю-налюбоваться-не-могу-тебе-обязательно-надо-хоть-раз-это-увидеть…

– А толку, если наружу выйти нельзя?

– Зачем-выходить-у-них-огромный-космопричал-ты-там-будешь-будто-в-городе-внутри-оптимальная-температура-уровни-защищены-прозрачным-куполом-ты-сможешь-все-рассмотреть-не-выходя-наружу…

– И сколько я там пробуду – месяц, год? Десятилетия? За это время на Земле все так изменится, что я уже не впишусь. Если возвращаться, то сразу. Иначе смысла нет, лучше тогда остаться тут.

– Но-мы-еще-долго-к-Земле-не-полетим-это-изученный-сектор-туда-флагманы-не-гоняют-просто-так-останешься-здесь-домой-вряд-ли-вернешься-хочешь-я-попробую-с-капитаном-поговорить-правда-сомневаюсь-что-он-меня-послушает-он-вообще-человек-такой-непростой…

– Я уже сама не знаю, чего хочу. – Я потерла лоб и неожиданно поняла, что действительно очень устала.

Утренние события выбили из колеи, отодвинув собственные желания на задний план. Вот я уйду, а что будет с «Фибррой»? Вдруг этот предатель задумал что-то страшное? Я-то сама на Флиберии буду в безопасности, а ребята? Нельзя позволить им и дальше летать рядом с ним. Надо что-то делать, но как остановить здоровенного огнеопасного пришельца, и поверят ли мне, если я устрою ему очную ставку? Слово приблудной землянки против флиберийца из командного состава… Да-а, тут все непросто.

– А-я-вот-очень-хотел-бы-чтобы-ты-осталась-и-не-думай-что-это-я-просто-потому-что-мне-лень-снова-тут-справляться-одному. – Веник ободряюще улыбнулся. – Хотя-ты-здорово-мне-помогаешь-я-без-тебя-бы-тут-совсем-закопался-но-просто-я-буду-по-тебе-очень-скучать.

Всхлипнув, я порывисто обняла его поперек живота – докуда доставала. Веник смущенно крякнул и неловко погладил меня по спине. Стремясь поднять мне настроение, он сел рядом и принялся наигрывать нежную мелодию на книктаре. Когда я впервые увидела линатианский музыкальный инструмент, то приняла его за оружие. Книктар был похож на бумеранг, иззубренный и очень острый. Вряд ли кто-то еще мог бы творить на нем музыку. Лично мне эта штука напоминала метательные звезды ниндзя или что-то вроде того. Было в нем что-то зловещее. Но, конечно, не для мирной натуры Веника – для него это был всего лишь инструмент, не опаснее гитары или дудочки.

Я слушала и понемногу таяла. Венимор сказал именно то, что мне так хотелось услышать: на «Фибрре» кто-то вспомнит обо мне, когда я уйду. И от этого на сердце потеплело, будто внутри взошли два флиберийских солнышка.

А с Ингрейманом мы еще разберемся. Главное убедить кого-то в моей правоте. И, кажется, я уже знаю, с кого начать.

***