Вакханалия

В заключение он поинтересовался — не будет ли ему дозволено в связи с новыми открывшимися горизонтами в наших отношениях узнать, что нельзя запихнуть в самую большую кастрюлю. Я ответила ему, что наши отношения еще не настолько доверительны, и уснула. В пять вечера дом затрясся от стука в дверь — стартовала новая серия кошмара. Верест скатился по лестнице, облачаясь на ходу. «Не спящий в Первомайке» Костян Борзых во всеуслышание объявил, что полку трупов прибыло. Я напряглась — разговор с первого этажа прекрасно долетал до второго.

— Почему сразу не сообщили? — возмущался Верест. — Что за самодеятельность?

— Леонидыч, у тебя же выходной до пяти, — отбивался сержант. — Сам говорил… Да ты не напрягайся, начальник, час назад жмурика нашли. Оформили как положено, протокол составили…

Покойник лежал в заброшенной беседке — в двух шагах от колеи Соснового переулка. В окрестных дачках никто не жил, а труп обнаружил казачий дозор, обеспокоенный пропажей бойца и внимательно шерстящий все закоулки. Поначалу на отсутствие охранника Зубова не обратили внимания: с вечера он подменил коллегу Чуркина, до двух оттрубил службу, а потом, проинформировав Лукшина, что собирается нанести рабочий визит одной бабенке («тут недалеко»), исчез. В принципе он его нанес… Хватились Зубова только в районе обеда, когда пришло время заступать на дежурство, а в целом дисциплинированный боец не явился.

Это уже напоминало театральный фарс. Я выразила желание взглянуть на тело (надо быть в курсе, через не хочу). Опера согласились, похихикав, что за показ денег не берут. Никакой дополнительной информации от лицезрения покойника я не получила. Тоскливо и тошно. Скоро парочкой новых фобий обзаведусь. Он лежал навзничь, неловко засунув ногу под лавочку. Голова запрокинута, лицо не деформировано судорогой. Похоже, он умер без долгих мучений — агонизирующего обычно крючит. «Проникающее ранение острым предметом в область сердца», — без затей заявил эксперт, колдующий над телом. Опера выразились еще проще: «В здоровом теле — здоровый нож». Вот только где он — нож?.. Смерть наступила ориентировочно в пять часов утра. Плюс-минус.

— И вот их стало трое… — задумчиво пробормотал Замятный. Черт меня побери, если он испытывал передо мной вину. Даже не покосился.

— Не на равных играют с волками, — посетовал Борзых — большой, очевидно, ценитель Высоцкого, вплетающий его где надо и не надо.

Верест выдвинул гипотезу:

— О покойниках плохо нельзя, но сдается мне, что перед нами лицо, тащившее позапрошлой ночью через ограду Рябининой труп Штейниса. Предварительно его, разумеется, убив. И лицо, преследующее прошлой ночью Лидию Сергеевну Косичкину, в том числе на ее территории. И лицо, переносящее тяжелый предмет мимо ее дачи в ночь на седьмое. Объект тройного, так сказать, назначения.

— Но их было двое, — возразила я, — несунов.

— Естественно. Ведь кто-то же его убил.

— И неплохо совпадает, — включился Замятный. — Ночью на седьмое октября Зубов заступил на пост в три часа ночи. С седьмого на восьмое — также в три. Сегодняшней ночью практически свободен. Совпадение, Леонидыч?

Чавкая по лужам в колее, подъехала труповозка. Циничный бородач ехидно поинтересовался, доколе будем жечь государственный бензин, возя трупы в город по одному? Нельзя ли собрать их в кучку и увезти за один рейс? «Проблематично, — отозвался Верест. — Это сопряжено с реальными трудностями. Некоторые из трупов еще живы». — «А кому сейчас легко? — пожал плечами бородач и махнул своим подручным: — Грузи!»

Опять зазвенела высокая тоска. Нынешний ее вариант был иного рода (я состояла под защитой, а это грело), но не менее конкретный. Ведь трупы не от сырости заводятся.

— Пойдем побродим, — шепнул мне Верест, — а ребята пока оценят разрушения в твоем доме, если ты не возражаешь.

Это было наимудрое решение.

— Ну уж хренушки, — сказала я. — Броди сам по этому гадюшнику. А я пойду в свой сад, разведу костер и буду смотреть на огонь, пока твои менты будут рыться в моих вещах.

— Они не будут рыться в твоих вещах, — обиделся Верест, — они будут искать следы злоумышленника, который перевернул твой дом.

Через полчаса они принесли мне под нос большой фонарь в резиновом корпусе.

— Вам эта вещь о чем-нибудь говорит, Лидия Сергеевна?

— У меня склероз, извините, — сказала я. — Это мой собственный фонарь, я должна была догадаться… Вы нашли его в подвале?

— Да, — ответил сержант Замятный. — Он закатился под обломки стеллажа.

— Это лишний раз указывает на причастность моего ночного гостя к двойному убийству, — воскликнула я. — Я выронила его от страха, когда направила на лицо покойника. Мне и в голову не могло прийти его подобрать. Я бросилась в дом — звонить в милицию… А убийца подобрал, не побрезговал… Преследуя меня в подвале, он выронил фонарь и в темноте не стал терять время на поиски… А потом, после моего побега, обыскивая дом, не смог его найти под обломками. Это была его большая ошибка…