Вакханка

— Что? Да… когда-то давно, — промямлила я, не понимая, к чему он клонит. Этот сериал был ужасно махровой древностью. И только воспоминания о невероятно сексапильном актёре, сыгравшем бога войны, все ещё не позволяли стереться фильму из моей памяти.

— Никому не говорите, но Зена, дай Бог здоровья сценаристу, который её выдумал, — заговорщически понизил голос Валерий Павлович, — была родом из Амфиполи…

Я глупо хлопала глазами, пытаясь переварить эту в высшей степени бесполезную информацию, пока, наконец, меня не разобрал смех.

— Похоже, вы меня подловили, — сказала я, успокоившись.

Губы профессора довольно растянулись. Обстановка вокруг нас стала наконец абсолютно расслабленной и умиротворяющей.

— Милана, — вдруг сказал он, — вы не могли бы разложить в этой палатке две «пенки» и спальники для нас с Владимиром Семёновичем. А я пока схожу, проверю его. Похоже, наш коллега выпил сегодня лишнего. Нужно куда-то уложить его бренное тело.

Я пожала плечами, но согласно кивнула. И, пока профессор удалялся в сторону костра, взяла связку вещей и залезла в палатку. Пока развязывала узлы и расправляла коврики, со стороны входа послышались шуршание и голос вернувшегося Логвинова:

— Милана, это я. Владимир Семенович, оказывается, уже спит.

Я подвинулась, пропуская мужчину внутрь.

— Не желаете вина? — протянул он мне пластиковый стаканчик. — Спасибо, что помогли.

Я не успела ничего ответить, как он вложил мне в руки напиток и продолжил разговор:

— Ваш Фёдор, оказывается, знатный певец! Кто бы мог подумать.

Я ухмыльнулась, отпивая терпкую кисловатую жидкость.

— Это точно.

— Есенину было двадцать семь лет, когда он написал эти строки, — размышлял Валерий Павлович, — Фёдору, я думаю, не больше двадцати двух.

Кивнула, с любопытством ожидая, к чему же он клонит. А мысленно опять поразилась знаниям профессора в области, столь далёкой от археологии.

— Но, почему-то мне кажется, что эту песню ему и через пять лет будет рано исполнять, — с тонкой улыбкой закончил мужчина.

— Почему же?

Валерий Павлович бросил на меня задумчивый взгляд.

— После того, как Фёдор узнал, что попал в мою группу, мы встретились с ним в холле института. Совершенно случайно. Так вот он очень долго и подробно выспрашивал меня, сколько человек женского пола поедет на раскопки. И, выведав, все, что хотел, начал сильно нервничать. Боюсь, у вашего одногруппника серьёзные проблемы с общением.

— Ах, вы в этом плане, — кивнула я, вспоминая рассказ про ублажающих себя дельфинов, — боюсь, что — да. Ухаживать за девушками он не умеет совершенно.

Глотнула ещё винца, собираясь сказать профессору, что пора бы нам уже вернуться, а мне и вовсе ехать домой. Но он мне не позволил:

— Женщины не терпят фальши, — произнёс он, — не переносят грубости. Как говорил ещё Сальвадор Дали: «Любить женщину всей душой не стоит. А не любить — не получается…»

И, пока я пыталась понять, к чему это он, мужчина опустил руки мне на талию, придвинулся и начал стремительно склоняться к моим губам.

— Что вы делаете? — ужаснулась я, отодвигаясь назад.

Профессор тут же убрал руки и невинно улыбнулся, пожав плечами.

— «Ночь придаёт блеск звёздам и женщинам», — ответил он, добавив, — Джорж Гордон Байрон.

Я округлила глаза, поражено хмыкнув.

— И вы решили?..

— Простите, Милана. Я не хотел вас смутить. Но всякое бывает, вдруг я понравился вам так же, как и вы — мне? Попробовать стоило, — его густые брови весело приподнялись.

Инцидент был исчерпан, и руководитель снова спокойно сидел рядом, сложив руки на коленях, будто ничего и не произошло. А, если задуматься, ведь и правда: что странного в том, что мужчина решил приударить за понравившейся дамой?

Я оглядела профессора с ног до головы, будто взглянув на него впервые. Короткие темно-серые волосы с примесью стальной седины, гладко выбритое упрямое лицо, волевой подбородок, прямой взгляд. Стоило признать: для своего возраста он был ещё вполне привлекательным мужчиной. А я уже перестала быть студенткой. Теоретически — ничто не мешало ему вот так вот оказывать мне знаки внимания. Что ж с того, что он был лет на двадцать пять меня старше?..

Однако, мне тут же захотелось как можно скорее попасть домой. Кажется, сегодня я уже достаточно сблизилась с членами своей команды. С профессором, вон, вообще чуть не стала ближе, чем нужно.

— Пожалуй, мне пора ехать, Валерий Павлович, — сказала я, разрывая тишину и уже выбираясь из палатки.

— Конечно, Милана. Ещё раз простите, если я поставил вас в неловкое положение.

Пожалуй, я не злилась на него.

— Ничего страшного, — раздался ответ после некоторой паузы. И я целиком выбралась наружу.

Харлампий, как и было договорено, ждал меня в машине. Увидев издали бредущую по дорожке фигуру, он радостно помахал мне рукой и завёл двигатель белоснежного Audi. Заранее с удовольствием представила, как сейчас плюхнется на мягкое сидение прохладного салона моё тело, и с лёгким гудением авто двинется домой…