Вакцина от страха

– Это он с вами сделал? – спросил Леха, отклеив скотч и указав глазами на санитара.

У Анжелы хватило сил только слегка кивнуть.

– Скотина!

Алексей не отказал себе в удовольствии от души двинуть санитара по морде. Затем он крепко прикрутил его к стулу теми же веревками, которыми недавно была привязана Анжела. Все это время Костик мирно посапывал на кушетке. Пищик потрогал теплую щеку мальчика, убедился, что с ним все в порядке, и повернулся к Анжеле:

– Рассказывайте…

Ничего по-прежнему не ясно

– Дайте попить, – прошептала Анжела. – Во рту пересохло.

Рита оглядела комнату и ничего похожего на кружку, стакан или бутылку не увидела, не говоря уже о фильтре для воды.

– Придется вам пить из собственных ладоней, – сказала она и открыла холодную воду. Затем опомнилась, пустила в раковину теплую и указала Анжеле на мыло:

– Вымойте, пожалуйста, вначале руки. Пандемия в разгаре.

Анжела усмехнулась. После того, что она пережила, какой-то там вирус волновал ее меньше всего. Она сейчас была готова пить откуда угодно, хоть из лужи.

Узница с трудом поднялась со стула и крепко ухватилась руками за раковину. Ноги онемели и отказывались слушаться. Вдова олигарха, еще недавно уверенная в себе, порой надменная, порой снисходительная к людям, в эту минуту выглядела растерянной и подавленной. Она со стоном намылила затекшие руки со следами веревок, быстро сполоснула их и наклонилась к крану, сложив ладони лодочкой. Анжела жадно пила и не могла напиться, словно до этого долго брела по пустыне. Рите стало ее так жалко, что она обняла женщину и погладила по плечу. Хотелось успокоить Анжелу и убедить в том, что все позади.

Наконец узница подняла голову и тихо сказала:

– Теперь я могу говорить.

– Как вы попали сюда? – спросила Рита.

Анжела нахмурилась и наморщила лоб, пытаясь хоть что-то вспомнить. Видимо, мысли ускользали, потому что взгляд у нее стал растерянным и встревоженным. Внезапно вдова расплакалась:

– Ничего не помню. Наверное, в машине этой фальшивой «скорой» мне вкололи сильный антидепрессант. Боже, как путаются мысли! Голова кружится, будто я катаюсь на карусели. Слава богу, что Костик…Взгляните, мой сынок спокойно спит. Надеюсь, когда малыш проснется, с ним будет все в порядке?

– Все будет хорошо, – успокоила ее Рита, стараясь говорить как можно увереннее, хотя никаких оснований для оптимизма у нее не было.

– Как вы думаете, для чего вам вкололи сильнодействующий препарат? –продолжил первичный допрос потерпевшей капитан Пищик.

– Если бы я знала! – слабо улыбнулась Анжела.

– Ну, а этот господин вам известен? – спросил капитан, повернувшись к вяло свисавшей со стула тушке санитара. Тушка открыла один глаз, но на вопрос не отреагировала. Видимо, удар головой об стену вывел «бойца потусторонних единоборств» из строя.

– Сейчас вспомню, постойте… Да, это он втащил меня сюда, привязал к стулу и ушел, закрыв дверь на ключ, – наконец сказала Анжела. – Этот мерзавец велел мне сидеть тихо. Дескать, скоро за мной придут.

Рита сделала еще одну попытку хоть что-то выяснить и спросила:

– Вы поняли, куда вас привезли?

– Помню только, что мы вдруг свернули на дорожку, ведущую к моргу. Дальше – тишина.

– Как вы думаете, кому и зачем надо было все это проделать с вами?

– Вы что, забыли? Антиваксеры убили моего мужа. Почему бы им и до меня не добраться? – голос Анжелы окреп и стал почти таким же уверенным, как прежде.

– И все-таки, с какой целью?

– Хотелось бы мне самой это узнать!

– Надеюсь, подбитый «камикадзе» оправдает наши надежды и вскоре все расскажет.

Капитан от души встряхнул санитара, так до конца и не пришедшего в чувства. Из разбитых губ Харона вырвался хрип, похожий на всхлипывание.

Перемены в храме

Рита отправилась в Бирюлево рано утром. Она была почти уверена, что похищение Анжелы и Костика – дело рук антиваксеров. Уж очень они фанатичные и нетерпимые. Самые страшные преступления в мире – дело рук фанатиков. Значит, нельзя выпускать эту публику из поля зрения. Они способны много чего наворотить в борьбе за право других людей болеть и умирать. Агрессия и ограниченность антиваксеров в последнее бесила Марго все больше. Хотят болеть – это их право, но зачем подталкивать других людей к кладбищу?