Валентайн

Почти все травы возможно было найти в монастыре, другие заменялись. Все складывалось как нельзя лучше. Только тревожные предчувствия терзали девушку. Наверно, это были нотки эгоизма. Несмотря на обещание Одри понимала, что как только он все вспомнит, так сразу уйдет. А она только привыкла…только подумала, а вдруг это щемящее чувство защищенности и нежности и есть…это?

Отогнать мысли позволяла работа. Уже следующим вечером все было готово, а через день должны были и выписывать удивительного пациента.

Одри подошла к мужчине с чашкой вкусно пахнущего отвара. Не всегда ведь лечебному быть противным.

– Вы мгновенно заснете. Вам будет сниться все, что вы пережили. Выпейте практически одним залпом.

Она протянула ему чашку. Русоволосый…уже без повязки, с сияющими в темноте зелеными глазами…он походил на того, кого Одри так давно не хватало, защитника, которым он и был прошлой ночью. Сердце забилось тревожнее. Еще не все спали, нельзя было привлекать к себе внимания от того, оба говорили шепотом.

– Я решил, что совесть не истерзает меня так, как понимание, что я не смогу найти никого милее. –слова были чистой правдой, они оба это знали, потому что сразу заметна та, потерявшаяся частичка твоей души. Они не разочаруются в друг друге, ни капли.

Мужская ладонь прикоснулась к щеке, очертила большим пальцем скулу, а затем губы. К щекам монашки в миг подступил жар. Их тени соприкоснулись на доли секунды…крошечное касание губами, только вот тело и душа Одри так не считали. Это было не просто касание.

– Выпейте это, тогда я смогу называть вас по имени. И впредь спрашивайте, когда это делаете, ладно? –очень серьезно проговорила графиня и поспешила уйти.

Было стыдно, неловко и волнительно. Что вскроет отвар? Кто же он? Как сильно изменит мужчину опыт и прошлое?

Утром, Одри бежала по лестнице, чуть ли не снося остальных. Ей было важно перед утренней молитвой и завтраком попасть к пациенту. Любопытство разъедало.

Только вот кровать была заправлена, а рядом никого. Она развернулась, хотела отправится на поиски во двор, как чуть не врезалась в мужчину.

Взгляд был другой, осанка уверенней. На тонких губах появилась едва заметная улыбка, против воли девушка тоже улыбнулась.

– И как же вас зовут?

– Фестер…Единый…вы кажетесь еще красивее.

У графини даже дыхание участилось, ее не смущал взгляд нескольких монашек и ничтожные сантиметры между телами. Одри приходилось задирать голову, чтобы смотреть прямо в глаза Фестеру…она попробовала его имя на вкус.

– Вы мне расскажете о себе?

– Все позже, а сейчас скажу лишь одно Одри. –он понизил голос и взял девушку за руку.

Вел себя Фестер иначе, будто взрослее.

– Вернусь за тобой, как только смогу успокоить бурю, а это я сделаю в миг.

Странно, но эти метафоры ее не раздражали. Графине хватило его слов, она верила, что он вернется, хоть и не долго…

Мужчина ушел, даже не оглянулся. Одри казалось это последним мигом волнения глубоко внутри. Она ждала, сидела часто у окна, выходящего на тропинку входа. Над ней смеялись, говорили, что принц роста метр девяноста с зелеными глазами никогда за ней не придет. Увы, но со временем Валентайн в это начинала верить.

– Чего графиня, прохлаждаешься?

Это была Стелла. Мерзкая женщина, в которой не было ничего святого. Наверное, из-за этого она и попала в монастырь.

– Аль отшибленного своего ждешь? –вторила другая.

Одри пыталась не обращать на это внимание, но раньше, когда она была хозяйкой, то не спускала колкости даже равным себе. К слову, тому извращенному старику ничего не было. Его просто на следующий день выписали.

– Тебе заняться нечем, Стелла? –лениво перевела взгляд на женщину Одри.

– Я только и делаю, что работаю день и ночь, а ты? Голубокровка? Решила, что увильнуть можно?

– Койки на моей половине свободны. –не переходила на крик Одри, как уже сделала ее собеседница.

– Посмотрим, сколько еще старшая будет тебе это позволять.

Она ушла, а Одри фыркнула, сказав ей пару приятных про себя.

С каждым днем становилось все тяжелее от осознания того, что Фестер не придет. Но душа становилась спокойнее, понимая, что вернется к рутине и ожидание ни к чему. Только когда буря утихла не там, где был мужчина, а там, где Одри…он явился…

Фестер князь Долский. Все Приморские земли, завоеванные семнадцать лет назад, принадлежали ему. Бастард, о его происхождении известно лишь матери, королю, ему самому и теперь Одри. Монах женился рано, не по своей воли, но до безумия любил и любит виконтессу, родительницу Фестера, а теперь и мать-княгиню. Когда дорогой отпрыск попросил у отца помилование графини, то он не думая поставил свою роспись, как и семнадцать лет назад, приписав сына к древнему роду Долских. Теперь двадцатичетырехлетний мужчина, которого никак не назвать юнцом, правит своими землями мудро и благородно, как советует отец.