Валентайн Понтифик. Том 1

Молчание становилось все тягостнее, но Тесме боялась нарушить его, опасаясь услышать то, чего не хотела слышать: что ему не по вкусу их любовные игры; или, Что он смотрит на свершившееся совокупление, как на непристойное и противоестественное, которое позволил себе лишь один раз, и то только потому, что она оказалась слишком настойчивой; или что он понимает — по-настоящему она не испытывает к нему страсти, а просто воспользовалась им, дабы дойти до конца в своей бесконечной войне против всяческих условностей.

К концу недели, измучившись накапливающимся беспокойством и напряжением, страдая от неопределенности, Тесме рискнула прижаться к нему, когда легла вечером в постель, позаботившись, чтобы выглядело это, как случайность. И он с готовностью легко обнял ее, не колеблясь принял в свои объятия. Потом в одни ночи они занимались любовью, в другие — нет, но всегда это происходило как бы случайно и почти обыденно, как-то непроизвольно, после чего она засыпала. Каждый раз, отдаваясь, Тесме получала огромное наслаждение. Чуждость его тела вскоре перестала замечать.

Теперь Висмаан уже ходил без помощи и упражнялся каждый день. Сначала с ней, затем самостоятельно обследовал краешек джунглей, поначалу передвигаясь осторожно и с опаской, но вскоре шагал уже свободно, лишь слегка прихрамывая. Купания, кажется, способствовали выздоровлению, и он часами плескался в маленьком прудике Тесме, досаждая громварку, живущему у берега в грязной норке, — эта старая тварь украдкой выбиралась из своего местечка и разваливалась у воды, подобно промокшему и покрытому грязью мешку с колючками. Он мрачно глазел на чаурога и не возвращался в воду, пока тот купался.

Тесме утешала его нежными зелеными ростками, которые выдергивала в ручье и до которых громварку было не добраться на его маленьких лапках.

— Когда же ты покажешь мне Нарабал? — спросил однажды Висмаан дождливым вечером.

— Могу завтра, — ответила, не задумываясь.

Ночью Тесме чувствовала необычное возбуждение и настойчиво прижималась к чаурогу, желая отдаться.

Они вышли в путь с первыми проблесками дождливого рассвета, уступившего вскоре яркому сиянию солнца.

Тесме шла осторожно, не спеша, и хотя казалось, что чаурог вполне выздоровел, все равно двигалась медленно, и Висмаану нетрудно было держаться за ней. Она заметила, что без удержу болтает, называя ему каждое дерево или животное, на какое они натыкались, немного рассказывала из истории Нарабала, потом о своих братьях и сестрах, о знакомых в городе. Ей страстно хотелось показаться им с Висмааном — ГЛЯДИТЕ, ВОТ МОЙ ЛЮБОВНИК-ИНОРОДЕЦ! Я СПЛЮ С ЧАУРОГОМ! И когда подошли к окраинам, стала то и дело оглядываться, надеясь увидеть знакомых, хотя едва ли можно было встретить их на окраинных фермах.

— Видишь, как на нас уставились? — шепнула она Висмаану, едва они очутились в более людных кварталах. — Они тебя боятся, считают предтечей дикого нашествия, гадают, что я с тобой делаю и почему так любезна.

— Я ничего такого не вижу, — сказал Висмаан. — Проявляют любопытство, да. Но я не замечаю ни страха, ни враждебности. Может быть, потому, что я плохо разбираюсь в мимике человеческих лиц? Правда, я считал, что знаю людей вполне достаточно, чтобы разобраться.

— Подожди и увидишь, — обнадежила Тесме. Она не хотела признаваться себе, что могла слегка преувеличить, даже более того…

Они находились уже почти в центре Нарабала, и кое-кто глазел на чаурога с удивлением и любопытством, да, но почти сразу же отводил пристальный взгляд, а остальные просто улыбались и кивали, как будто идущее по улицам существо из иного мира для них — самая обыкновенная вещь. Действительно, враждебности не было никакой, и это ее разозлило. Мягкая приветливость людей, этих вежливых, дружелюбных людей, была вовсе не тем, чего Тесме ожидала. Наконец повстречали знакомых — Канидора, закадычного приятеля ее старшего брата, Еннимонта Сиброу, державшего маленькую гостиницу в порту, и женщину из цветочной лавки. И те выказали такое же радушие, как и все прочие, даже когда Тесме сказала:

— Это Висмаан, он живет у меня последнее время.

Канидор улыбнулся, словно всегда знал Тесме как содержательницу гостиниц для чужаков, и завел разговор о новых городах для чаурогов и хьертов, которые плакировал для застройки муж Мирифэйн.

Владелец гостиницы протянул ладонь и общительно тряхнул руку Висмаана, пригласив к себе домой отведать вина, а цветочница все твердила:

— Как интересно, как интересно, мы надеемся, что вам понравится наш небольшой городок.