Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

В документах Верховного командования вермахта значится, что после битвы за Москву агрессору не удалось ни на каком дальнейшем этапе войны восстановить то качество и мораль своих вооруженных сил, с которыми рейх ринулся в поход за мировое господство. Командующий группой армий «Центр» фон Бок был отправлен в отставку, фельдмаршал фон Браухич сложил с себя полномочия командующего войсками на Восточном фронте. Гитлер провозгласил себя главнокомандующим.

5 декабря перешел в контрнаступление Калининский фронт генерала И.С. Конева. На следующий день развернулось наступление Западного фронта под командованием генерала Г.К. Жукова, затем правого крыла Юго-Западного фронта маршала С.К. Тимошенко и другие соединения. Враг был отброшен на 100—250 км от столицы. В битве один на один с нацистским воинством, вобравшим потенциал всей Центральной и Западной Европы, Советский Союз одержал историческую победу. Открытие Второго фронта было за дальним горизонтом. Реальная помощь пришла от югославских партизан. Они сковывали 15—16 дивизий немецких и итальянских оккупантов.

Имелись все предпосылки превратить крах блицкрига в молниеносное поражение Германии во Второй мировой войне. По оценкам генерала Эйзенхауэра (в то время начальник управления планирования военного министерства США) и Г. Гопкинса (советник президента Ф. Рузвельта), при налаживании подлинного сотрудничества «демократий» с Советским Союзом война в Европе могла бы завершиться к концу 1942-го – самое позднее середине 1943 года. Для этого требовалось, чтобы декларации Лондона и Вашингтона преобразовались в дела.

Что же происходило на самом деле? Каким виделся «демократам» исход гигантской битвы на востоке?

Оставим без комментариев призывы крайне правого спектра США «спасти мир от тоталитарной (не нацистской, а советской) опасности, вывести Соединенные Штаты и Англию на доминирующие позиции в мире». Ультраконсерваторы типа Дж.Ф. Даллеса, Г. Гувера, Г. Трумэна призывали стричь купоны с глобальной непогоды. «Нецелесообразно спешить с вступлением в войну. Выгоднее подождать ее окончания, когда другие нации будут достаточно истощены, чтобы уступить военной, экономической и моральной мощи США» (Г. Гувер).

А какие настроения одолевали тогда правительственный Белый дом, госдепартамент, военное ведомство США?

Слово Г. Гопкинсу, ближайшему сподвижнику Ф. Рузвельта: «Проводившаяся президентом политика поддержки Великобритании окупила себя. Гитлер повернул влево». Насколько влево? В докладе главе Белого дома военный министр Г. Стимсон называл свершившееся «даром Провидения». Пентагон исходил из того, что самая мощная на тот момент армия будет занята разгромом России «минимум месяц, а максимум, возможно, три месяца… Эту непредвиденную и драгоценную передышку следует использовать для самых энергичных мер на Атлантическом театре военных действий. прежде чем Германия высвободит ноги из русской трясины». Г. Стимсон выступал против оказания помощи Советскому Союзу поставками оружия. Логично. Какая весомая помощь, имейся желание ее оказать, поспела бы по назначению, если жертве агрессии отводился на отходную «максимум» квартал.

Британское политическое и военное руководство отмеряло Советскому Союзу от трех до шести недель на противостояние врагу. «Сотрудничество не переходит в военный союз, равно как нет каких-либо планов посылки вооруженных сил или поставок военных материалов», – гласила ориентировка, направленная британским командующим на периферию. Реальных планов, кроме фотогеничного «товарищеского пожатия рук», не обнаружилось и после подписания 12.07.1941 советско-британского соглашения о совместных действиях в войне против Германии.

Призывы Сталина использовать аэродромы в Крыму для налета на нефтепромыслы Плоешти (Румыния) – главный источник снабжения горючим вермахта – не находили отклика. Зато британцы составляли планы ударов по Баку и Грозному, чтобы советские центры добычи углеводородов «не достались немцам».

Подоплеку столь неадекватного поведения нетрудно вычислить. Авторы Атлантической хартии (опубликована 14.08.1941) пробавлялись постсоветскими категориями. Раз поражение СССР неизбежно, надлежало озаботиться тем, с какого бока подобраться к сонму пользователей русского наследства. В тексте хартии нападение Германии на СССР, как и Японии на Китай не упоминались. Ни звука о солидарности с жертвами агрессий. Проводилась мысль, что достаточно сменить «режим» в нацистском рейхе – и развитие может пойти приемлемым для «демократов» чередом. Хартия, согласно Черчиллю, выражала готовность США «разделить с нами (британцами) управление миром до установления лучшего порядка».