Валентин Понтифекс

Обширная пятиугольная площадь перед Домом Записей служила нижней границей территории, доступной широкой публике. Все помещения под ней занимали правительственные чиновники. Хиссуне прошел около огромного, отсвечивающего зеленым цветом экрана на стене Дома Записей. Здесь были перечислены все Понтифексы, все Короналы – два столбца надписей, тянувшихся ввысь, за пределы видимости самого зоркого глаза, где присутствовали имена Дворна и Меликанда, Бархолда и Стиамота, правивших тысячелетия назад, а также Кинникена и Оссьера, Тивераса и Малибора, Вориакса и Валентина. У дальнего конца императорского списка Хиссуне предъявил документы одутловатому хьорту в маске, охранявшему вход, и спустился в самую глубокую зону Лабиринта. Он проследовал мимо загончиков и норок чиновников средней руки, мимо резиденций высоких министров, мимо туннелей, ведущих к огромной вентиляционной системе, от которой зависела здешняя жизнь. Раз за разом его останавливали на постах и требовали предъявить документы. Здесь, в имперском секторе, к вопросам безопасности относились очень серьезно. Тут находилась и обитель самого Понтифекса рассказывали, что это огромный стеклянный шар, в котором сидит на троне старый монарх, опутанный сетью трубок системы жизнеобеспечения, поддерживающих его существование многие годы после того, как истек отведенный ему срок. Неужели они боятся убийц? – подумал Хиссуне. Если то, что он слышал – правда, то лишь милосердие Дивин способно оторвать старого Понтифекса от этих трубок и позволить бедняге Тиверасу вернуться к Источнику; Хиссуне не мог понять необходимости поддерживать его жизнь в таком состоянии, в таком безумии и дряхлости на протяжении десятков лет.

Наконец, запыхавшийся и потрепанный, он достиг преддверия большого зала на самом дне Лабиринта, и понял, что безнадежно опоздал почти на час.

Три громадных и косматых скандара в форме гвардии Коронала преградили ему путь. Хиссуне, съежившийся под свирепыми и высокомерными взглядами четвероруких гигантов, с трудом переборол позыв упасть на колени и попросить у них прощения. Неимоверным усилием воли он собрал остатки чувства собственного достоинства и, стараясь глядеть на стражников столь же высокомерно – непростая задача, когда смотришь в глаза существа девяти футов ростом, – объявил, что принадлежит к числу приближенных Лорда Валентина и приглашен на банкет.

В глубине души он ожидал грубости и насмешек с их стороны. Но нет: стражники угрюмо осмотрели его эполет, заглянули в какие-то бумажки у себя и низко кланяясь, пропустили через огромную, окованную медью дверь.

Наконец-то! Банкет у Коронала!

Прямо в дверях стоял пышно разодетый хьорт с огромными золотистыми глазами навыкате и причудливыми, выкрашенными в оранжевый цвет усами, что резко выделялись на его сероватом лице с грубой кожей. То был Виноркис, мажордом Коронала. Он встретил Хиссуне с большой торжественностью и воскликнул.

– Ах! Кандидат Хиссуне!

– Еще не кандидат, – возразил было он, но хьорт уже величественно развернулся и не оглядываясь зашагал по центральному проходу. Хиссуне ничего не оставалось, как последовать за ним на онемевших вдруг ногах. В зале находилось, должно быть, не меньше пяти тысяч приглашенных; они сидели за круглыми столами, примерно на дюжину персон каждый, и Хиссуне казалось, что все взоры устремлены на него. Пройдя не больше двадцати шагов, он, к своему ужасу, услышал нарастающий смех, сначала тихий, потом погромче, и вот уже пошли гулять волны безудержного веселья, перекатываясь с оглушительной мощью. Никогда еще ему не приходилось слышать такого раскатистого звука: примерно таким он представлял звук морской волны, обрушивающейся на какой-нибудь северный берег.

Хьорт не останавливался и прошагал уже, казалось, чуть ли не полторы мили, а Хиссуне мрачно брел за ним посреди этого океана веселья, мечтая лишь о том, чтобы быть хоть на полдюйма повыше. Но вскоре он понял, что все смеются не над ним, а над кучкой акробатов-карликов, которые со всякими забавными ужимками пытались образовать живую пирамиду, и немного успокоился. И вот показалось возвышение, с которого его манил сам Лорд Валентин, указывая на свободное место рядом. В конечном итоге ничего страшного не произошло и Хиссуне чуть не заплакал от облегчения.

– Ваша светлость! – прогремел Виноркис. – Кандидат Хиссуне!

С благодарностью Хиссуне устало опустился на свое место как раз в тот момент, когда гости зааплодировали закончившим свой номер карликам. Слуга подал кубок с искрящимся золотистым вином, и как только он поднес его к губам, сидевшие вокруг стола тоже подняли кубки в знак приветствия. Вчера утром во время краткого и удивительного разговора с Лордом Валентином, когда Коронал предложил войти в круг его приближенных на Замковой Горе, Хиссуне видел некоторых из гостей, но представить его никто не представил.

А теперь они сами здороваются с ним – с ним! – и сами представляются. Но в этом не было нужды, поскольку то были герои славной войны Лорда Валентина за возвращение на престол, и все их знали.