Валентина

Император, пройдя мимо, описал небольшой круг по комнате, обменялся краткими приветствиями с теми, кого представлял ему Потоцкий, и затем скрылся в приготовленной комнате для ужина. Чинное молчание было тут же нарушено сперва негромким шепотом толпы, быстро переросшим в ровный гул голосов. Некоторые наименее церемонные гости заинтересованно крутились возле дверей, за которыми император со своей любовницей вкушали ужин. Прошло уже около трех часов с начала приема, а Валентине не удалось еще и бокала вина пригубить — так плотно был заполнен гостями буфет. Можно было предположить, что Его Величеству вряд ли захочется еще раз проходить через эту толпу, а посему гости были заняты поисками стульев, вина и закусок, многие сидели уже где попало.

— Тео, дорогой, не могли бы мы пойти домой? Я ужасно устала и к тому же умираю от голода! — обратилась Валентина к мужу.

Граф тоже неважно выглядел, на его бледном лице проступали капли пота, однако он следовал требованиям этикета.

— Еще не время, — отвечал он. — Потоцкий сейчас подойдет к нам. Нельзя уходить, не повидавшись с ним еще раз.

Действительно, им не пришлось долго ждать. Потоцкий, с трудом проложив к ним путь сквозь толпу, сразу же обратился к Валентине:

— Пойдемте, мадам, маршал Мюрат, Неаполитанский король, хотел видеть вас. Ты извинишь меня, дорогой Теодор? Я ненадолго уведу от тебя жену, не дольше, чем потребует ее представление маршалу, — добавил он, шутливо подмигнув Грюновскому.

— Помилуйте, граф, — заметил Грюновский, — я думаю, маршал составит моей жене гораздо более интересную компанию, чем вконец уставший да и уже немолодой супруг. Если бы вы взяли на себя труд позаботиться о моей жене сегодня, я без всякого сомнения отправился бы домой отдохнуть от этой светской суматохи.

Валентине стало ясно, что перед нею разыгрывается спектакль, правда, не очень умело. Очевидно, все было уговорено заранее и именно этого момента они ждали…

— Положитесь на меня, — сказал Потоцкий. — Я должным образом позабочусь о мадам Грюновской. А теперь, моя дорогая, следуйте за мной! Нам не пристало заставлять маршала ждать.

Иоахим Мюрат родился в Гаскони и в полной мере унаследовал пылкость и отвагу, присущую гасконцам. Свою карьеру в армии он начал с участия в наполеоновском походе в Италию в тысяча семьсот девяносто шестом году. Беззаветная преданность восходящей звезде Бонапарта вскоре позволила ему также стать если не звездой, то метеором. Наполеон женил его на своей сестре Каролине, приложив в качестве приданого небольшое Королевство Неапольское.

Сейчас, приближаясь к нему, Валентина сразу выделила его из окружающей толпы. Прежде всего он был очень высок, на полголовы выше стоящих рядом мужчин, при этом он носил одежду особого, им самим придуманного покроя, состоящую из накидки цвета кровавой киновари, продернутой золотом и покрытой таким количеством украшений, что рябило в глазах. Его пристрастие к красивеньким нарядам никто не смел бы высмеивать, однако Его Императорское Величество такие шуточки отпускал, утверждая, что если они с Мюратом идут рядом, то народ принимает за императора Мюрата, потому что на нем висюлек побольше. Однако он был действительно хорош собой, этот любимчик Наполеона, с открытой, обаятельной улыбкой и блестящими глазами. О нем говорили как о самом отчаянном кавалеристе во всей императорской армии, что он доказал своей бешеной атакой с саблями наголо при Маренго. Стараясь извинить его в своих глазах, Валентина подумала, что его цветистый наряд, возможно, тоже имел значение, когда он скакал во главе своих полков и своею яркой одеждой приковывал внимание всадников и лошадей и увлекал их за собой.

Однако не менее известны были публике и его подвиги в спальнях, причем злые языки утверждали, что он с поразительным успехом заменял Жозефине императора во время его отлучек.

Приветствуя графа Потоцкого с его очаровательной спутницей, Мюрат сделал шаг вперед. Валентину ему представили с предположением, что в ее лице он встретил самую прекрасную женщину из имеющихся в Данциге, с чем Мюрат охотно согласился. Он любил развлечения. Кроме того, император был в обычной своей предвоенной лихорадке, всех тормошил, и Мюрату хотелось расслабиться. Едва он познакомился с Валентиной, ему тотчас пришла в голову счастливая мысль о том, что она именно из тех полячек, которым чувство патриотизма повелевает услаждать французский генералитет.

— Боже! Как вы чудесны! Вы просто вне всяких сравнений! Считайте, что с этого момента я ваш верный слуга! — заявил Мюрат и немедленно предложил ей свою руку. Всякий, кто заглянул бы в его горящие весельем глаза, не усомнился бы в том, что ему не пристало терять времени и что время не ждет.

— Мне кажется, вам так и не удалось поужинать? Нет? Ну и черт с ним, не ужинайте здесь! Я тоже голоден как черт, так что предлагаю вам не страдать, а отужинать со мной. Заодно вы расскажете мне о себе.