Валерий Брюсов. Будь мрамором

Общение с Горьким принесло неожиданные плоды. Весной 1915 года к Алексею Максимовичу обратились представители созданного в начале войны Московского армянского комитета («Парус» готовил «Сборник армянской литературы») с просьбой указать подходящего редактора для большой антологии армянской поэзии, перевод и издание которой они были готовы финансировать. Горький назвал Бунина и Брюсова, особо рекомендовав второго. 26 июня Карен (Герасим) Микаэлян, Александр Цатурян и Погос (Павел) Макинцян обратились к Валерию Яковлевичу. Искренне удивленный, тот ответил отказом, сославшись на полное незнание предмета — и, в глубине души, не понимая, зачем это ему нужно. Гости настаивали, и он согласился просмотреть приготовленные материалы (переводы на русский и французский языки, подстрочники, книги по истории и литературе Армении), попросив не торопить его с ответом.

При следующей встрече Брюсов буквально заключил гостей в объятия, объявив, что согласен. 2 июля он начал заниматься с Макинцяном армянским языком и вскоре приступил к отбору текстов и переводчиков для задуманной антологии. Итогом стала «Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней» под его редакцией, увидевшая свет в конце августа 1916 года^{26}. В предисловии редактор объяснил, почему взялся за работу: «Побудить к этому могло лишь одно: то, что в изучении Армении я нашел неиссякаемый источник высших, духовных радостей, что как историк, как человек науки я увидел в истории Армении — целый, самобытный мир, в котором тысячи интереснейших, сложнейших вопросов будили научное любопытство, а как поэт, как художник я увидел в поэзии Армении — такой же самобытный мир красоты». История книги подробнейшим образом исследована армянскими учеными^{27}, вклад которых в изучение жизни и творчества Брюсова и особенно в сохранение памяти о нем можно оценить только в превосходной степени, а перечисление их работ заняло бы много страниц. Суммируем главное.

В этом проекте Брюсов в полной мере проявил себя как организатор, переводчик, редактор, составитель, исследователь и популяризатор. Критически пересмотрев имевшиеся переводы, он пришел к выводу, что практически все надо делать заново, и привлек к работе лучших русских переводчиков: Балтрушайтиса, Бальмонта, Блока, Бунина, Верховского, Вяч. Иванова, Сологуба, Ходасевича — а также молодых литераторов: Ашукина, Сырейщикову, Шервинского. Он просил, уговаривал, подсказывал, ободрял, торопил. Все работали с подстрочниками, и только Брюсов за несколько месяцев интенсивных занятий овладел армянским настолько, что мог читать, писать и вести несложный разговор, а для перевода требовал не только подстрочник, но и оригинал. Знание языка и постоянные консультации с Микаэляном и Макинцяном позволили тщательно отредактировать переводы и добиться общего высокого уровня, хотя отдельные неудачи были неизбежны. Книгу Брюсов выстроил как единое целое, создав эталон антологии национальной поэзии, а его собственные переводы были признаны образцовыми, прежде всего самими армянами. Вступительную статью он тоже взял на себя и создал первый в России концептуальный, сжатый и в то же время информативный очерк истории армянской поэзии, переведенный в 1923 году на армянский язык. Хорошая работа была хорошо вознаграждена — в общей сложности он получил более трех тысяч рублей.

Не ограничившись поэзией, Брюсов изучал историю Армении. Увидев в ней точку соприкосновения цивилизаций Запада и Востока, он считал примирение, а затем синтез двух культурных миров исторической миссией армянского народа:

Да! Вы поставлены на грани
Двух разных спорящих миров…
… Вновь твоя живая лира,
Над камнями истлевших плит,
Два чуждых, два враждебных мира
В напеве высшем съединит!

Это важный момент в эволюции брюсовской историософии. Итогом стала «Летопись исторических судеб армянского народа» — первая обобщающая работа на данную тему на русском языке — законченная осенью 1916 года и выпущенная Московским армянским комитетом в 1918 году^{28}.

Брюсов понимал, что предпринятый под его руководством труд «впервые открывает русским читателям целый мир — мир древней армянской поэзии, представляющий, на мой взгляд, огромный художественный интерес», как он писал Измайлову 18 октября 1916 года, прося о рецензии^{29}. Никакая «инородческая» антология, включая издания Горького, не получила такого резонанса и не имела такого научного и культурного значения, как «Поэзия Армении». Геноцид армян в Османской империи в апреле 1915 года вызвал сочувствие в России, но там слишком мало знали об Армении, чтобы в полной мере понять и оценить трагедию. Обращение Московского армянского комитета к Горькому и Брюсову диктовалось стремлением не только донести до русского общества правду о случившемся, но и рассказать ему об армянах и их древней, богатой традициями христианской культуре. Эта цель была достигнута в полной мере.