Валерий Гергиев. Симфония жизни

Соловьев отнесся к словам Гергиева с интересом, однако сам маэстро считает, что тот поверил ему только наполовину. Мир музыки пропитан духом конкуренции и зависти. Ни оперные солисты, ни дирижеры даже не разговаривают со своими соперниками. А в театре любой сотрудник для тебя – конкурент. Напряженные отношения могут сложиться даже с друзьями, работающими в других жанрах, а уж что происходит внутри балетных трупп… Когда в этом царстве злобных духов кто-то пытается сделать большую работу в короткий срок, «волнений и разногласий» просто не миновать.

– И что же вы предприняли? – спросил я у Гергиева. В ответе на этот вопрос кроется ключ к пониманию его рабочего метода. Как и было сказано в разговоре с Соловьевым, маэстро приступил к реализации своих многочисленных проектов, благодаря чему у всех в театре появилась какая-то занятость. Сотрудники, до сих пор роптавшие на то, что им недостаточно работы, теперь говорили, что ее слишком много. Все боялись, что не успеют подготовиться к премьере.

– Люди старой закалки не привыкли работать в таком темпе и считали, что на репетиции выделялось слишком мало времени. Как и следовало ожидать, некоторые заявили, что не могут так продолжать. Речь идет о настоящих оперных звездах, народных и заслуженных артистах СССР. Вот что я им ответил: «Я в любом случае прошу вас репетировать. А если не будете успевать, мы попросим кого-нибудь другого спеть вместо вас».

Самоуверенность, с которой Гергиев это говорил, объясняется тем, что у него на примете действительно была одна молодая, но весьма способная солистка. Он поставил на нее все и сказал ей:

– Учи главную партию в «Хованщине»!

– Разве я смогу?! – ответила она с сомнением, поскольку знала, что на эту роль претендуют еще три народные артистки, каждая из которых была уверена в своем успехе.

– Не думай о других! У тебя все получится. Лучше сосредоточься на репетициях!

И он смог ее убедить, поскольку не сомневался в ее способностях.

Как и предполагалось, в день репетиции примы начали жаловаться, что не успевают. Тогда Гергиев сказал:

– Репетиция переносится на другой день. В следующий раз главную партию исполнит молодая солистка.

И на следующей репетиции она спела бесподобно. Все были ошарашены, а заслуженные артисты стали беспокоиться, что больше уже не смогут почивать на лаврах былых достижений. Ту молодую солистку звали Ольга Бородина, и сегодня она – звезда мирового масштаба.

Услышав эту историю, я понял, что именно тогда коллеги впервые признали Валерия, которого прежде считали «зеленым юношей». На эту же тему маэстро поделился со мной двумя замечательными историями.

Он рассказал, как его критиковали (разумеется, за «зеленость»). Говорили, что по своей молодости и неопытности он пытается нахватать как можно больше работы, тем самым нарушая уклад театральной жизни. В ответ на эту критику энергичный Гергиев взвалил на себя непосильное для обычного человека количество работы: поставил множество опер, представил их за границей, с большим успехом организовал новый музыкальный фестиваль. И по мере того как число его достижений неуклонно росло, критика стала сходить на нет. Впоследствии, во время поездки на малую родину Валерия, я узнал, откуда в нем столько эмоциональной и физической силы.

А еще он рассказал мне о проблеме народности. Как я уже писал, Гергиев родился в Осетии – горном регионе на юге России. Рассказывая об осетинах, он говорил, что представители этого малочисленного народа не всегда понимают силу русской музыки. В России, где живет более ста народов, дискриминация по этническому признаку практически не встречается. Прожив в этой стране долгие годы, я могу смело сказать, что россияне далеки от ксенофобии: для них подойти на улице к азиату (вроде меня) и спросить у него дорогу – самое обычное дело.

Но если возникает какая-то сложная ситуация, национальный вопрос все же дает о себе знать. Выходцев с Кавказа – таких, как Валерий – иногда пренебрежительно называют «черными». Возможно, и самому Гергиеву тоже приходилось слышать это слово в свой адрес. Маэстро рассказывал, что из-за тех радикальных реформ, которые он развернул сразу же после своего назначения, некоторые сотрудники театра критично относились к нему, однако в этой непростой ситуации его морально поддержали члены симфонического оркестра.

– Первые два года после назначения были решающими. Если бы я не добился результата в тот период, всего бы этого просто не было.

Слушая рассказы Валерия, я, совершенно зачарованный его харизмой, сказал:

– Через пять лет я выпущу о вас документальный фильм на NHK!

Этими словами завершилась наша первая, более чем четырехчасовая беседа за баночкой пива. Люди, хоть немного знающие толк в телевидении, наверняка сочтут меня фантастическим пустословом. Да я и сам так думаю. Чтобы выпустить полнометражный документальный фильм, нужно не только провести скрупулезное исследование, но и создать убедительный проект, который будет одобрен многочисленными представителями телеканала.