Валерия Новодворская в гостях у Дмитрия Гордона.

– Позади у вас столько лет жесточайшей, бескомпромиссной борьбы – не надоело сражаться за идеалы, не хочется уже, наконец, покоя?

– Расслабляться, пока не наступила свобода, я не имею права – я человек военнообязанный, а приказа о демобилизации не было. Камю когда-то сказал, что «свобода будет каторгой, пока хоть кто-то на земле остается рабом». Человек, который смиряется с несвободой, тут же становится таким же рабом и теряет свою честь, поэтому какая разница: надоело – не надоело? Выносливость – это вопрос чести, я не выбирала.

– Если бы я был у власти, попытался бы предложить вам какую-то выгоду – этакий «пряник» в обмен на смягчение…

– Предлагали… Путин, когда стал впервые премьер-министром, унаследовал ельцинскую базу, по которой рассылал с фельдъегерями поздравления. Я тоже на 8 Марта или на 1 Мая получила от него открытку и разместила ответ в интернете. В нашем партийном официальном заявлении говорилось: «Просим этими окровавленными руками (чеченская война уже шла. – В. Н.) нам поздравления не подписывать». Из этих рук я могу принять только ордер на арест, а Путин смышленый и больше меня поздравлять не пытался.

…Они профессионалы и прекрасно знают, с кем разговаривать нет никакого смысла, и Сашу Подробинника, например, они никогда не пытались остановить. Да, им удалось оставить его без средств на издание «Экспресс хроники», а он взял и открыл агентство информации «Прима». Они, уж поверьте, не будут вокруг Массады (той крепости, которую в древности не могли взять три года)

осаду устраивать, а просто дальше пойдут. Вот и «Демократический Союз» – своеобразная Брестская крепость, которую обошли, и мы остались в тылу.

– Цитирую «Брестскую крепость». «Я ничего не имею против полония: нальют в блюдечко – выпью его добровольно». Вам чувство страха известно?

– (Смеется). Отвыкла.

– Простите, вы не кокетничаете?

– Ничуть. У меня 40 лет диссидентского стажа, я человек обстрелянный и не таких, как Путин, видала. Бывало куда страшнее, а потом, блюдечко с полонием, с таллием или просто пуля гораздо лучше ареста. Если уж выбирать, я предпочту выпить отраву – это быстрая смерть, которой только можно себе пожелать. Они еще и не на такое способны…

– Вы свободно владеете английским и французским, читаете на латинском, немецком, древнегреческом и итальянском… Скажите, подобный объем познаний не отягощает?

– Ну, в лингвистике они у меня как раз небольшие. Наши предки – российское дворянство (я к нему тоже принадлежу) и не только дворянство – в гимназиях изучали три иностранных языка. Нам уже давали жалкие огрызки латыни, а они, действительно, могли целые главы из Тацита произносить и древнегреческим не на нашем владели уровне. Я вот успела усвоить лишь то, что профессор Ярхо на первом курсе в инязе преподавала. В дореволюционных гимназиях же изучали французский, немецкий и знали их в совершенстве, а все приличные семьи нанимали еще английских учителей.

В совершенстве я владею только французским. По-английски свободно читаю, понимаю его, но говорю на туристическом уровне с достаточно плохим произношением. По-немецки читаю с трудом, по-итальянски увереннее, но не говорю вообще, так что гораздо лучше лингвистики знаю историю, философию, литературу. К сожалению, из-за долгих отсидок я просто не имела возможности ей заниматься – здесь в первую очередь практика языковая нужна.

– Как вы сегодня считаете: жизнь удалась? Можно ведь было распорядиться ею немного иначе – ведь правда?

– В принципе, если завтра, получив блюдечко с полонием или пулю, умру, то с сознанием: все, что было в моих силах, сделала и ничего качественно нового уже не совершу. Дерево я не посадила – сельское хозяйство не люблю, сына, увы, не родила – некогда было (а потом, в 91-м, стало уже поздно кого-то рожать). У нас и было-то только три спокойных года до чеченской войны, а вот книги – да, написала. Три вышли, на подходе еще две… Ничего принципиально иного уже я не сделаю, но важно дойти до конца. Как сказал протопоп Аввакум, «не начавший блажен, а кончивший».

– Вам нравятся пародии, которые делает на вас Максим Галкин?

– (Морщится). Галкин – это не только не Шендерович, но даже не Жванецкий.

– Вы цените Шендеровича выше Жванецкого?

– Ну, разумеется. Это талант на уровне Салтыкова-Щедрина – он великий сатирик и очень смелый, а что касается Жванецкого… Райкин вообще смеялся в основном над парикмахерскими и химчистками, а Галкин не сатирик и не пародист, а придворный шут и ничего неприятного власти не скажет. Вот уже который год он пародирует мои взгляды на коммунистов, но даже не заикнется о моих отношениях с Путиным, с чекистами – у него никакой актуальности нет. Если бы я могла, запретила бы ему мое имя использовать, но ему все равно. Деньги он зарабатывает, и больше его ничего, по-моему, не интересует.

– Даже такая неукротимая личность, как вы, не может посвящать политической борьбе 24 часа в сутки, ведь существует еще и любовь, личная жизнь. Кстати, в интервью журналу «Плейбой» вы сказали, что сохранили невинность и до сих пор старая дева…