Валиханов

Он рассказывает обо всей атбасарской истории, описывает своего главного противника — «секретаря губернского, баварского немца, который оставил родной Мюнхен с сестрицей, оканчивающейся на chen, чтобы обирать киргизов в независимой Татарии и на их деньги шить жене «померанцевые платья на цитроновых лентах». И дальше, о подлом поведении Дюгамеля: «Оно и правда, что законы у нас на Руси пока еще пишутся не для генералов, известно мне также, что генералы больше любят натуральных киргизов, потому что в них, знаете, больше этой восточной подобострастности. «Гирей сидел, потупи взор, в устах его…» и проч. Но при всем том, признаться, я такого пассажа вовсе не ожидал. Каково, мой друг? Ты представь себе положение наше (я говорю о киргизах, воспитавшихся в России). Земляки нас считают отступниками и неверными, потому что, согласись сам, трудно без убеждения из-за одной только политики пять раз в день хвалить бога, а генералы не любят потому, что [у меня] мало этой восточной подобострастности. Черт знает, что это такое, хоть в пустыню удаляйся.

Пожалуйста, посоветуй, что делать. Просить удовлетворения, по-моему, то же самое, что просить конституции: посадят да потом к Макару на пастбище пошлют. Я уже написал к некоторым властям в Петербург, а ты дай этому побольше гласности, расскажи всем нашим друзьям, пусть разойдется по городу».

Ответил ли Достоевский на это отчаянное письмо? На крик души, на просьбу: «Пожалуйста, посоветуй, что делать»?

Если отправиться на поиски следов ответа в дальнейшую переписку Чокана, то в его длинном обстоятельном письме Аполлону Николаевичу Майкову от 6 декабря, почти два месяца спустя после письма Достоевскому, прочтешь: «Что делают Достоевские? Они редко пишут, в чем я, впрочем, сам виноват, потому что редко отвечаю». Неужели Достоевский так и не ответил Чокану? Не откликнулся на просьбу о помощи?

Известно, что Достоевский прожил за границей с июня по сентябрь 1862 года, что ездил в Лондон к Герцену и осматривал в Лондоне Всемирную выставку.

Глубокой осенью, когда пришло отчаянное письмо от Чокана, Достоевский уже был в Петербурге. И очевидно, накопившиеся за время отсутствия самые неотложные дела были приведены в порядок. В журнале «Время» все обстояло благополучно… Так почему же Достоевский не ответил Чокану? Или все-таки ответил? Вопрос остается открытым. Ведь если в семье Валихановых после смерти Чокана не позаботились сохранить письма к нему друзей, если утеряно письмо Достоевского, в котором он весной 1862 года сообщал о своем отъезде за границу, то могли утерять и ответ Достоевского на письмо Чокана от 15 октября.

Подсчитаем приблизительно, когда мог прийти ответ.

Письмо Чокана дошло в Петербург в начале ноября, а то и позже. А когда мог быть получен ответ? Вторая половина ноября в Сибири, начиная от Тюмени и дальше, в киргизскую степь, — это дикие бураны, самый рисковый ямщик неделю ждет, пока отправится в путь. Так что 6 декабря, когда Чокан писал Майкову, он по срокам еще и не мог получить ответ от Достоевского, но вот-вот получит. Завтра, через неделю… Если, конечно, тот самый «сибирский доктор», который запретил Чокану читать и писать, не занимался перлюстрацией переписки своего подопечного. Допустил! что ответ Достоевского на письмо Чокана об атбасарской истории содержал предложение: напиши обо всем в журнал. Тогда как раз предложение Достоевского и стало причиной исчезновения письма где-то по пути к адресату.

Так или иначе, но в атбасарской истории самое странное то, что Чокан — блистательный публицист, имеющий в столице литературные связи! — не выступил сам в русской печати с разоблачением омских взяточников, стакнувшихся с прохвостом Ерденом Сандыбаевым, а всего лишь просил друзей распространить эту историю по Петербургу. Возникает догадка, что на него было оказано очень сильное давление. Потому-то и писал он в каком-то смятении, всем подряд. И Петру Петровичу Семенову — в надежде, что он покажет письмо великой княгине Елене Павловне и она заступится. И Дмитрию Ильичу Романовскому, военному писателю, редактору газеты «Русский инвалид». И Николаю Павловичу Игнатьеву, и Дмитрию Алексеевичу Милютину. Игнатьев дипломатично ответил, что сам был крайне удивлен, узнав, что Чокана не выбрали, и дружески советовал потерпеть: «А терпеть вам нужно недолго». Чокан понял, что Дюгамеля собираются куда-то перевести. Дай-то бог!..

Меж тем жизнь в Кокчетаве делалась для него все более невыносимой. Ерден собирал казахов Кокчетавско-го округа, учил их, что делать для того, чтобы сместить Чингиса с должности старшего султана, давал понять, что действует по поручению Кури.