Валиханов

Летом 1863 года он принял участие в работе комиссии, которая отправилась в Степь, чтобы собрать народные мнения о проекте судебной реформы. Пригласил Чокана в комиссию сам Дюгамель, объявив, что Кури предложено подать в отставку. На губернатора все-таки воздействовали письма Игнатьева, который стал директором Азиатского департамента вместо Егора Петровича Ковалевского, подавшего в отставку после студенческих беспорядков, когда Литературный фонд стал помогать арестованным студентам и Егора Петровича обвинили в потворстве бунтующей молодежи.

Комиссию, отправившуюся в Степь для сбора народных мнений о проекте судебной реформы, возглавлял советник областного правления Иван Еремеевич Яценко, старый степной служака. Яценко в 1852 году, когда Чокан еще учился в корпусе, председательствовал в комитете при пограничном управлении по составлению свода законов сибирских киргизов. Степное право казалось ему примитивным и запутанным. Чем скорее придут в Степь общие законы Российской империи, тем лучше для самих степняков. Яценко не сомневался, что при его-то знании Степи выезд в приказы для отбора народного мнения — пустая формальность. Проект нового судопроизводства, распубликованный 30 сентября 1862 года «С.-Петербургскими сенатскими ведомостями», в Омске за зиму капитально обсудили. Все, что следовало добавить к основным положениям о судебной части для применения их в Области сибирских киргизов, согласовали с Дюгамелем. И Яценко, разумеется, собирался привезти из округов народное мнение, полностью совпадающее с мнением генерал-губернатора.

— Вы сами убедитесь, Чокан Чингисович, что ваш парод не подготовлен к пониманию преобразовательного значения готовящихся реформ, — втолковывал Яценко своему помощнику.

Так оно на первый взгляд и получалось. Яценко и Валиханов приезжали в приказ. Там их уже поджидали собравшиеся на совещание волостные правители, старейшины, султаны, бии, богачи из черной кости. Чокан растолковывал на казахском языке положения нового проекта. Его слушали без всякого интереса, а кое-кто сразу же погружался в сон. Вопросов по проекту не задавали. Вообще разговоры о каком-то новом судопроизводстве никто не принимал всерьез. В проекте искали то, чего в нем не было.

— Не желают ли нас обратить в крестьян? — спрашивал один.

В аулах этого очень боялись. Живя рядом с русскими, казахи имели возможность наблюдать, какие тяготы несет русский крестьянин и какие подати платит — куда больше, чем казах.

— Нет, — отвечал Чокан и видел, что ему не верят.

— В солдаты казахов будут брать? — спрашивал другой.

— Нет.

Опять не верят. Вмешивается Яценко и требует, чтобы совещание не отвлекалось от обсуждения проекта реформы.

— Согласны ли вы с предложенным в проекте порядком выборов биев?

Совещание молчит. Никто не понял вопроса. Какие выборы? Звание бия всегда передавалось по наследству. Долго молчат, потеют, потом просят отсрочки.

— Надо подумать.

На другой день Чокан видит, что половина участников совещания сбежала, оставив свои тамги более честолюбивым сородичам. А те успели сообразить, что повое судопроизводство сулит новые выгодные должности. У каждого в кармане побрякивает десяток родовых печатей. Начинается степной крикливый спор. Бии жаждут, чтобы их избирали на более долгий срок, чтобы их решения не подлежали обжалованию. Кое-кому виделись немалые выгоды в том, что бий превратится в мирового судью, то есть судебного чиновника. А волостные правители с пеной у рта против превращения бия в чиновника, они усматривают в этом посягательство на их безграничную власть. Обе стороны в конце концов примирялись на том, что одна не будет мешать другой обирать простой народ.

— Вот и говори с ними!.. — возмущался Чокан.

— Что вы хотите… — выбившийся из сил Яценко, полулежа на подушках, потягивал кумыс. — Дикость… Образчик киргиз-кайсацких нравов…

— Когда мой народ хвалят за гостеприимство, то называют или просто киргизами, или просто казахами. А если попрекают за грубость и дикость, непременно говорят: киргиз-кайсак. — Чокан повторил, прислушиваясь к звучанию собственного голоса: — Киргиз-кайсак, киргиз-кайсак… Вам не кажется, что в этом слове есть какой-то вокальный варваризм?..

Яценко надоели лекции по казахскому обычному праву, исторические справки о «Ясах Чингисхана», о сборниках обычаев Хакк-Назара и хана Есима, о законах хана Тауке[119], по которым за биями устанавливалась полнота судебной власти и которые постоянно совершенствовались благодаря тому, что решения знаменитых биев становились образцом для решения всех дел такого типа, а специальные съезды биев устанавливали так называемые эреже — новые нормы права.