Валиханов

Опасность подстерегла Чокана еще до страшного места. Тропу перегородила упавшая с кручи старая ель. Чокан пришпорил лошадь, она перемахнула через препятствие, но в последний момент задела ель копытом и рухнула. Всадника выбросило из седла. Он вскочил на ноги и увидел, как лошадь катится вниз по склону, увлекая за собою каменную лавину. Казахи поздравили его со счастливым избавлением от опасности. Казаки-бородачи похвалили его благородие за ловкость.

По краешку обрыва отряд прошел спешившись, ведя лошадей в поводу. Внизу, на головокружительной глубине, пенилась Чаты, меж камней валялись скелеты лошадей и верблюдов, разбитые вьюки. Все облегченно вздохнули, выбравшись без потерь в урочище Тогайлы.

Здесь отряд переночевал. Назавтра Чокану кусок не шел в рот. Сказалось вчерашнее напряжение. Но он знал вернейшее степное средство и вскочил в седло. Казаки и казахи помчались следом за лихим поручиком. В тот день отряд проделал по гладкой дороге 80 верст, после чего Чокан поужинал с аппетитом, напился чаю и заснул.

По течению реки Иссык отряд спустился в долину, покрытую густой сетью арыков, и заночевал у казахов-землепашцев. Наутро поскакали наезженной пыльной дорогой мимо летних казахских кочевий, мимо казачьих станиц в укрепление Верное.

За год, что прошел с первого посещения Чоканом самого южного русского укрепления в Средней Азии, Верное выросло и обещало перегнать в будущем Капал. Отовсюду слышался стук топоров, пахло смолистой еловой щепой, веселили глаз новехонькие красноватые срубы. Чокан после долгого бивачного житья всласть попарился в бане, выстроенной на берегу горной речки, пообедал за столом, застланным крахмальной скатертью.

В Верпом были обеспокоены вестями с Иссык-Куля. Манап сарыбагышей Уметалы попал в плен к кокандцам. За выкуп они требуют его дочь, причем с этим требованием явился отряд в триста сабель, от которого в испуге бежала часть сарыбагышских аилов. Беглецы сейчас на Козубаши, от Верного два дня езды. «…2 дня езды», — записал Чокан в своем дорожном журнале. Дни езды — принятая тогда мера расстояния. Однако не исключено, что Чокан намеревался съездить к сарыбагышам. Или ездил на Козубаши. Или дождался людей оттуда. Но если Чокан что-то и предпринял тогда, в июле 1856 года, то без особых успехов. Сарыбагышп продолжали барымту, сея среди казахов Старшего жуза сомнения в надежности русской защиты.

Дорога от Верного на Капал шла выгоревшей степью. На Илийской переправе Чокан задержался лишний день, ездил в Капчагайское ущелье, осматривал и срисовывал хорошо сохранившиеся письмена и наскальные рисунки, изображавшие будд. В Чингильды он отыскал остатки древнего водопровода и присоединил к своим небогатым археологическим находкам кусок водопроводной трубы. Возле Карачока Чокану показали месторождение камня калыпташ, который употребляется для отливки пуль. Возле Алтын-Эмеля Чокана поджидал Тезек.

Отдохнув пять дней у Тезека, Чокан прибыл в Капал, готовый принять участие в новой экспедиции. Ехать предстояло в Кульджу на переговоры с китайскими властями относительно предметов, «требующих взаимных соображений», как было написано в отношении из министерства иностранных дел генерал-губернатору Западной Сибири Гасфорту. Речь шла о налаживании торговли между Россией и Китаем, прерванной после известных событий в. Чугучаке. Инструкция министерства предписывала: «Главная цель наша добиться решения дела с Китаем дружелюбным путем и скорее восстановить прерванные торговые отношения». Возглавлял миссию первооснователь укрепления Верного полковник Перемышльский, образованный офицер, однокашник Лермонтова по Московскому университету. Он взял с собой горного инженера Влангали, ездившего в Кульджу пять лет назад с Ковалевским. Перемышльский надеялся, что китайцы оценят как добрый знак участие в миссии знакомого им человека. Чокан читал основательные очерки Влангали о восточной части Киргизской степи. Общество Перемышльского обещало воспоминания о Лермонтове где-нибудь на привале, за поздним ужином.

До отъезда в Кульджу Чокан не терял времени даром. В Канале он познакомился со старым обедневшим купцом Исаевым, много лет проведшим в странствованиях по Восточному Туркестану, побывавшим и в Кульдже, и в Уш-Турфане, и в Яркенде, и в Кашгаре. По поручению Чокана писарь под разговор записывал всю историю странствий Исаева.

Потом приехал из Семипалатинска горный инженер Иван Иванович Ковригин, друг Достоевского. Ковригин направлялся в сопровождении казачьего конвоя на золотые прииски по реке Тентек. Чокан поехал с ним. Заночевали на курорте Арасан, где русские и казахи лечились теплыми ваннами, Абакумов построил здесь гостиницу, лазарет для нижних чинов, насадил парк и соорудил возле источника бассейн на две половины — для благородных лиц и для простолюдинов. Зная, как ревниво относится Абакумов к своему курорту, Чокан и Ковригин по отказались от купания и выпили целебной воды.