Валюта любви. Отважное путешествие к счастью, уверенности и гармонии. Автобиография основательницы бренда Roxy

Мне повезло – меня выручают 2 400 долларов в дорожных чеках, вырученные от продажи моей машины. У Скарлетт нет такого резерва. Мы отправляемся в банк, чтобы открыть счета и вложить наши скудные средства. Заодно я депонирую свои дорожные чеки, чтобы их никто не украл из нашего гостиничного номера.

Хочу купить одежду, которая придаст мне более товарный вид на модельном рынке, но опасаюсь тратить деньги. Разоряюсь на зонтик и дешевые пластиковые сапоги для дождливой погоды, которые похожи на ковбойские сапоги – они такие идиотские, но мне понравились. Байкерская кожаная куртка, белая футболка без рисунка, джинсы покруче и какие-нибудь сапоги из натуральной кожи сильно повлияли бы на мой имидж, но я была слишком ответственна. Здесь все гораздо дороже, чем дома, и я не могу спустить свои деньги на одежду, когда мне нужны еда, жилье, фотографии и обратный билет. Нам надо переехать в отель подешевле.

Нахожу нам маленькую комнату в отеле Andrea. В ней есть шкаф для одежды и трехфутовая квадратная ванная комната с раковиной и туалетом. Душ в коридоре. Наша кровать немного шире, чем односпальная из двойного комплекта, стоит напротив радиатора и окна, выходящего во внутренний двор, расположенный четырьмя этажами ниже. Темная комната с грязными ободранными обоями, дырками в полу и ржавой раковиной меня не беспокоит. Я привыкаю и даже начинаю наслаждаться ветшающим Парижем. Распаковываю вещи в свою половину шкафа и кладу чемодан Скарлетт на кровать.

Мы решили отпраздновать переезд в ресторане Les Bains Douche. Поскольку мы модели, вышибала направляет нас прямо в темный клуб. Когда мои глаза привыкают к темноте, вижу парней, одетых как девушки, и девушек, одетых в винтаж, как сама делала это дома. Одна девушка одета в розовое платье пятидесятых годов с открытыми плечами и в черную кружевную вуаль, закрывающую ее лицо. Она курит через длинный черный мундштук, ее руки в розовых резиновых перчатках для мытья посуды Playtex. Ужасно завидую ее внешности.

Мы со Скарлетт прыгаем на танцпол, но, когда делаем перерыв и пытаемся сесть, подходит женщина и начинает кричать на нас. В конце концов выясняется, что нам не разрешают присаживаться, если мы не покупаем напитки, которые не можем себе позволить.

Мы бредем в другую сторону комнаты и видим пузырьки, вспенивающиеся в джакузи. Мужчина и женщина снимают одежду, залезают внутрь и начинают заниматься сексом. Никто, кажется, не обращает на них внимания. Мы стараемся не подавать вида, что шокированы этой сценой.

В три часа ночи мы на цыпочках поднимается по скрипучей лестнице отеля. Я поворачиваю ключ и открываю дверь в настоящее тепло. Какое облегчение. В другом нашем отеле отопление никогда не работало.

Скарлетт стягивает свой чемодан с кровати и забирается под одеяло. Когда я следую за ней, середина матраца полностью опускается на пол. Мы скатываемся в середину, смеясь и хныча одновременно.

– Теперь понимаю, почему здесь так дешево! – вопит она.

– Извини, следующее жилье ищешь ты. Я, очевидно, в этом не сильна!

Я перебрасываю ногу через край, цепляясь за боковину кровати, в то время как Скарлетт спит в середине. Но мы всегда просыпаемся в канаве.

Со всеми вычетами, которые агентство удерживает из моей зарплаты, я должна заработать втрое больше денег, чем зарабатывала в Лос-Анджелесе, – просто чтобы выжить. Заказные съемки для каталогов легче и оплачиваются лучше, чем работа в журналах, которой я, впрочем, и не получаю много. В каталогах мне платят около тысячи долларов в день, – хотя и получаю лишь небольшой процент от этой суммы. Журналы платят только двадцать пять долларов в день, даже Vogue. Меня не волнует, что я получу большой жирный ноль, если это съемка для Vogue! Но меня там нет.

Самая крупная компания почтово-посылочной торговли в Европе, 3 Suisses, отправляет меня на работу в города по всей Франции и Бельгии. Встаю до рассвета, когда Скарлетт еще спит. Она допоздна читает любовные романы в крошечной ванной, чтобы не мешать моему сну. Нелегко жить в такой непосредственной близости, особенно когда приходится спать друг на друге. Стараюсь не разбудить ее, когда ухожу.

Леденящий зимний воздух бьет мне в лицо. Единственные люди, достаточно безумные, чтобы выйти из дома в такую рань, это официанты кафе, которые моют тротуары водой из шланга, и проститутки, околачивающиеся возле железнодорожной станции. Кроме них, на улице никого.

Я рассматриваю массивное здание Гар-дю-Нор, Северного вокзала, пытаясь представить, как оно будет выглядеть, если счистить въевшуюся грязь. В моем воображении рисуется красивый кафедральный собор, украшенный огромными окнами и конструкциями из металла.

Билет первого класса до Брюсселя немного дороже обычного тарифа, но это того стоит и включает место в вагоне-ресторане, за столом с белыми льняными скатертями. Поезд трогается, и официант подает мне café crème (кофе со сливками) и теплый слоистый круассан на сливочном масле. Я пишу открытки и любуюсь красотами за окном. Луга ярко-зеленой, высокой, мокрой травы и очаровательные сельские домики выглядят как в сказке.