Вальхен

Вчера ушёл в Германию первый поезд с добровольцами. Но Степан говорит, что командование недовольно, так как добровольцев очень мало. Возможно, будет нечто вроде обязательного призыва. Видно, не все люди верят обещаниям, что там хорошо жить и что уехавшие смогут присылать оттуда заработок семье. Хотя вот кто-то поверил и поехал. Тоня Хворостенко из нашего класса. Они вроде до войны не бедно жили, за учёбу Тонину платили, а сейчас, видно, так прижало и так голодно, что она готова была уехать добровольно, если только есть надежда что-то заработать. Во всяком случае, так сказала её мама. Тоня — умная девочка, неужто она верит этой пропаганде? Или и правда немцам настолько не хватает рабочих рук в тылу, что они готовы платить приезжающим за работу? Не понимаю я, чему верить. И папы нет, я бы его спросила.

Хоть одно хорошо — наконец-то тёплое, по-настоящему весеннее солнце! И на уцелевших газонах вылезают первоцветы.

3 марта

Каким-то загадочным образом добралась из Харькова библиотечная знакомая тёти Лиды. Она в восторге от нашего базара, говорит, не сравнить с харьковским. В Харькове настоящий и страшный голод. Ни за какие деньги и вещи на базаре ничего нельзя достать. Там близко фронт и летают советские самолёты. Они сбрасывают бомбы туда, где стоят немецкие части. Попадают и в жилые дома, но люди всё равно этому очень радуются.

То есть нам грех жаловаться. Есть хоть какая-то еда, крыша над головой, вода в уличных колонках тоже есть, и худо-бедно находится чем топить. Да и теплеет уже — самое страшное, думаю, мы пережили. Я выменяла на базаре не только постного масла и муки, но даже приличные свечи. Мы снова живём не с коптилкой, что хорошо. Лучше было бы, конечно, с керосиновой лампой. Лампа-то есть, да керосину теперь не достать никак. Немцы очень контролируют всё горючее и реквизировали запасы, говорят, во всех посёлках.

Фрицы разрешили открыть мечеть и православную церковь. Видимо, надеются, что священники и муллы поддержат их политику и станут агитировать прихожан. Что-то я сомневаюсь. Но, с другой стороны, если находится кто-то готовый в этой церкви служить, значит, наверное, будет вынужден произносить то, что велят фашисты.

14 марта

В газете «Голос Крыма», которую выпускают под надзором оккупационных властей, недавно опубликовано объявление, что всем киномеханикам, проживающим в городах, необходимо зарегистрироваться в отделе культуры при городской управе — для работы в кинотеатрах, которые будут показывать фильмы для военнослужащих германской и румынской армий. Гражданское население в кинотеатры не допускается.

Стало быть, оккупанты уже совсем спокойно себя здесь чувствуют. И у нас, говорят, будет кинотеатр для солдат и офицеров.

Кроме того, по городу висят объявления, что открывается школа, с 1 по 6 класс. И что учителя обязаны явиться на инструктаж. Видно, немцы хотят наладить и здесь свою пропаганду. Не о нашем же благополучии они заботятся.

А ещё велят тем же учителям собрать детей — детсадовцев и начальную школу — и готовить с ними концерт ко дню рождения Гитлера, который вроде бы в апреле. Хотела бы я посмотреть, кто возьмётся за такую работёнку! Надеюсь — никто.

Я не-на-ви-жу этих фрицев и румын, явившихся на нашу землю, чтобы нас — что? — поработить? Или уничтожить совсем и получить «чистое пространство»? И ещё мне стыдно признаться, но в душе живёт ненависть к тем, кто нас бросил, сдал. Ну ладно, не ненависть — это я уж слишком… Но горькая обида — на нашу доблестную армию, которая даже не попыталась нас спасти. Молча сдала.

Хотя вот тётя Лида говорит, что я бессовестно себя веду, раз впадаю в злобу и отчаяние. Если бы в городе шли бои на улицах — кто знает, как оно было бы. Может, ещё хуже. Выходит, тем, кто нас бросил, надо сказать спасибо… так, что ли?

19 марта

В садах частного сектора и санаторных парках, где не успели всё вырубить немцы, уже вовсю цветет миндаль. Эта красота немного скрывает убожество города. Многое разрушено. Остатки вокзала и комендатуры так и стоят чёрными. Кроме того, наши войска несколько раз пытались подойти с моря на кораблях и на самолётах, но немцы их отбивали. В итоге разрушения в городе — и от наших обстрелов и бомб, и от ответных фашистских. Вот театр разрушили, библиотеку. В старом городе снаряды и бомбы разнесли жилые дома, в курортной зоне — старинную гостиницу и детский санаторий. Порт разбит вдребезги.