Валькина жизнь

– Мы и сами этим недовольны, – разводит руками заместитель профорга треста Полуэктов. – Уплывает от нас комната, что уж тут говорить. В ЖЭКе знают, что квартира ведомственная. Они не должны были никого прописывать.

– Но прописали, – бурчит Валя.

– Да, прописали, – снова разводит руками Полуэктов. – Вы поймите, Валентина Николаевна, не будем мы из-за этого склоку поднимать. Может, и есть здесь некое нарушение. Но прописали они эту Екатерину Петровну в вашу квартиру для того, чтобы она ухаживала за престарелой родственницей.

– Да не ухаживала она, не было ее в квартире никогда, не видели мы ее, – не выдерживает Валя.

– Не буду спорить, – кивает Полуэктов. – Но основание для прописки было именно таким. И обратное теперь не доказать. Женщина она, Екатерина Петровна эта, одинокая, другой жилплощади у нее в городе нет. Не станем же мы теперь ее выгонять?

Валя уходит из треста раздосадованная. Но поделать больше ничего нельзя. Так что через неделю та самая племянница въезжает в старухину комнату. Она оказывается тощей сутулой женщиной неопределенного возраста с жидкими темными волосами, скрученными на затылке в тугой комок. На Валино приветствие она слегка кивает головой и тут же шмыгает за дверь.

В первое же воскресенье к ней приходят в гости две подруги. Наверное, справлять новоселье. Валя слышит за стеной лишь невнятное бормотание. Затем вся компания выходит в коридор. И Валя невольно подслушивает несколько фраз.

– И не говори, Катерина, и не говори, – скрипит противный голос. – Такие люди нынче пошли, что живьем съедят и косточки не выплюнут.

– Именно, – поддакивает другая женщина, по-видимому, старухина племянница. – В профком ходили, чтобы меня отсюда выжить.

– Вот ведь, – цокает кто-то языком.

– А я не позволю, чтобы какие-то проститутки меня с моих метров выгнали, – продолжает та самая Катерина.

И тогда Валя понимает, что жизнь темной стороны в их квартире продолжается.

19

Свою собственную свадьбу Валя помнит плохо. Все происходит стремительно и как-то заурядно. Даже церемонии сдачи новых объектов кажутся Вале более праздничными. Она беременна. Пашка приходит из очередного рейса, когда плод любви уже изрядно увеличил Валину талию. Валя думает, что Пашка обрадуется такому развитию событий, но он лишь вздыхает и говорит:

– Раз так – давай поженимся.

– Ладно, – кивает Валя.

А что ей еще остается делать? В душе она, конечно, понимает, что все происходит не совсем ладно. Во всяком случае, ей бы хотелось, чтобы многое было совсем по-другому. И это «раз так» вконец выводит ее из равновесия. В этой фразе чувствуется обреченность. Как будто Пашка делает ей одолжение, а не предложение. Как будто она виновата в том, что у них будет ребенок.

Будничность ситуации угнетает. Никто из родственников не может приехать. Тетя Поля ссылается на плохое здоровье. Пашкины родители просто отказываются ехать «на край земли».

– И то правда, чего им сюда тащиться? – хмыкает Пашка.

– Ерунда какая! – ехидничает Валя. – Всего-навсего единственный сын женится!

Пашка снова хмыкает, должно быть, не уловив Валькиного сарказма. Потом догадывается и становится серьезным.

– Ну не получается у них, Валюша, – разводит он руками. – Мы сами к ним на будущий год приедем. Уже с ребенком. Здорово будет, правда?

– Здорово, – без энтузиазма произносит Валя, – правда.

В загсе им предлагают расписаться через три месяца.

– Да вы что, издеваетесь? – рявкает Валя. – Я к тому времени рожу, а он, – она кивает на сидящего рядом Пашку, – в море уйдет.

– А что поделать? – возражает сотрудница. – У нас, товарищи, очередь брачеваться.

– Вам нужна новая ячейка общества? – ехидно интересуется Валя.

– Женщина, не надо язвить, – огрызается регистраторша счастья. – Вы будете брачеваться в установленные сроки или нет?

– Или нет! – бросает Валя и выскакивает из кабинета.

– Ты чего? – испуганно спрашивает Пашка, догнав ее в коридоре.

– Молчи, – шепчет Валя, сдерживая слезы.

В душе ее тем временем вертится отвратительная мысль: неужели и сейчас ей надо будет идти к Натану? Просить, чтобы он позвонил в загс. Ужас какой! Может, он и роды у нее принимать будет? Ей почему-то вспоминается фраза из жизни алкоголиков: «Третьим будешь?» Да что же происходит? Ведь беременную по закону должны расписать вне очереди. Кажется.

– Да разве от них добьешься соблюдения этого закона, – хмыкает Пашка.

Валя понимает, что начала рассуждать вслух. Она подозрительно смотрит на будущего супруга. Про Натана он ничего не слышал? Но Пашка, преданно глядя на нее, лишь растерянно моргает. Они выходят на улицу, и Валя мало-помалу успокаивается. По дороге домой она придумывает способ ускорить регистрацию брака.

На следующий день они покупают бутылку коньяка, коробку конфет и снова заявляются в загс.

– Понимаете, нам очень надо пораньше, – бормочет Валя, вручая очередной служительнице царства бракосочетаний подарки. – Так уж получилось. Может быть, можно что-то сделать?

Возможность, как и следовало ожидать, находится. Всего через две недели. Правда, в среду и в какое-то нелепое время.