Валькина жизнь

– В восемь тридцать пять? – не выдерживает Пашка. – А в такую рань тоже расписывают?

– Мы с восьми тридцати работаем, – поясняет сотрудница, обиженно поджав губы. – Но если вам не подходит, можно поискать на другую дату, попозже.

– Нас устраивает, устраивает, – подобострастно кивает Валя.

В купленное заранее свадебное платье Валя не влезает. Приходится вечером накануне торжества его расставлять. К счастью, у соседки Лены находится ручная швейная машинка. Валя, чертыхаясь, строчит платье на колченогом кухонном столике и мечтает, чтобы завтрашний день подольше не наступал, а затем быстрее закончился.

На следующее утро они встают ни свет ни заря и за десять минут до назначенного времени вместе с заспанными свидетелями в лице все той же четы Кузнецовых прибывают на место.

– Кто рано встает, тому бог подает, – заговорщически сообщает Лена, когда они вчетвером упираются в запертую дверь загса.

Впрочем, дверь скоро открывают, и радостное событие свершается почти молниеносно.

– Я еще на работу успею, – радуется Вадим.

– До вечера, – напутствует его Валя, после чего Вадим отправляется на стройку, а остальная троица – домой.

Свадьбу гуляют по богатому, в ресторане. Кроме соседей Валя приглашает несколько сослуживцев и пару подруг, которых завела в Мурманске. Зато Пашка наводит множество неизвестно откуда взявшихся друзей. Валя чувствует себя среди них неуютно. Семейных пар практически нет. Раве что семья Кузнецовых. Лена и Вадим, впрочем, скоро уходят, поскольку не могут надолго оставить дочку. После этого свадьба и вовсе начинает напоминать разгульный мальчишник. Пашка все время порывается обнять Валю за талию, но пугается ее живота и тут же отдергивает руки. Потом он хватает ее за плечи и предлагает шампанское. Она каждый раз отказывается, напоминая о своей беременности.

– Ладушки, – хихикает Пашка, – тогда я уж за двоих, за двоих. И лучше водочки, водочки.

– Ты уж сразу за троих давай, – бросает ему Валя. – К чему ребенка-то забывать?

И Пашка, похоже, следует ее совету. Скоро он напивается в стельку и портит свадьбу окончательно. К полуночи он лезет в драку с неизвестным парнем в красной рубахе, требуя, чтобы тот немедленно покинул ресторан.

– Да ты кто тут такой, чтобы меня выгонять? – орет парень.

– Я муж, дебил! – орет в ответ возмущенный Пашка.

– Чей муж дебил? – пытается уточнить парень.

– Невесты! Жених, короче! – кричит Пашка, норовя ухватить парня за воротник попугайской рубахи. – И не я дебил, а ты дебил!

Их долго разнимают. Потом вяжут полотенцами. К счастью, обходится без милиции. Но администратору и официантам приходится за это приплатить. Валя поначалу нервничает, но затем начинает воспринимать все окружающее, как представление, не имеющее к ней решительно никакого отношения.

– Да пусть хоть поубивают друг друга, – шепчет она. – Мне уже все равно, абсолютно все равно.

Пашку отвозят домой на такси в совершенно непотребном виде. Причем наибольшую заботу о нем, как ни странно, проявляет тот самый парень в красной рубахе. Новоиспеченного мужа отгружают на диван и разувают.

– Спасибо вам, мужики, – благодарит Валя.

– Горько! – бормочут те заплетающимися языками и покидают помещение.

Вале снова приходится спать в кресле-кровати. Наутро на Пашку жалко смотреть. С зеленым лицом он ходит по квартире. Валя хочет дать ему анальгин, но Пашка с содроганием отказывается.

– Да это же не отрава, – фыркает Валя. – Голова пройдет.

– Нет, – возмущается Пашка, – мне сейчас для головы лучше немножко водочки. И все будет нормально.

Выпив водки, Пашка действительно чувствует себя лучше, но впадает в слезливую депрессию. Он казнит себя и изливает Вале душу.

– Я виноват, Валюша, – канючит Пашка, все время норовя положить голову на выпирающий мячиком живот супруги, – виноват. Ты пойми, все сразу накатило: женитьба, ребенок. Столько счастья! Не переварил.

– Да разве пьянкой-то счастье переваривают? – укоряет его Валя. – Это горе спиртным заливают.

Пашка хмурится, но потом все переводит в шутку.

– Ну один-то разочек можно? – хмыкает он. – Скоро в море уйду. Там уж наработаюсь, наскучаюсь без вас, мои родные, – и он щекочет Валин живот.

Валя молча кивает. Один разочек? Она вспоминает, как Пашка напился в ресторане после своего первого рейса. Получается уже скорее второй звоночек, чем один разочек.

20

Вале выделяют квартиру. Потому что, как говорит прораб, «негоже сапожнику ходить без сапог». Погребельный почти силой отводит стесняющуюся Валю на заседание жилищной комиссии треста, строго-настрого приказав помалкивать и делать грустное лицо.

– Сколько домов построено при непосредственном участии Валентины Николаевны? – грохочет прораб. – Не сосчитать! Хотя лукавлю: сосчитать, конечно, можно. Может быть, даже нужно. Так вот, только в прошлом квартале мы сдали шесть корпусов. Мурманчане живут в них и радуются. Так неужели сама Валентина Николаевна должна ютиться со своей семьей в маленькой комнатке коммунальной квартиры?