Валькина жизнь

Однако с истечением срока займа решительно ничего не происходит. Первый просроченный день Степан сидит дома и ждет визитеров. На второй день он решается выйти на улицу. Проходит еще один день, два, три. Степан почти приходит в себя.

– Может, он помер давно, Гарик твой? – спрашивает он Ольгу.

– Откуда мне знать, он не мой, – фыркает та в ответ. – Да и с чего ему помирать?

– Помнишь, у него вата из ушей торчала? – вспоминает Степан.

– И что? – хмыкает Ольга.

– Не знаю, – разводит руками Степан.

– Умер от отита? – хихикает Ольга.

– Вот! – радостно подхватывает Степан, но, поняв, что над ним смеются, добавляет понуро: – Может, просто грохнули его. Подельники.

– Не слышала ничего такого, – опускает мужа с небес на землю Ольга.

– Или посадили? – с надеждой произносит Степан. – Могли ведь. Было за что. Наверняка было.

– Чего гадать, – фыркает Ольга. – Ты ищи, где деньги взять.

– А ты? – злится Степан.

– А я уже нашла, – парирует Ольга. –  У Гарика. Теперь твоя очередь.

– Да что мне этот Гарик, в конце концов, сделает? – храбрится Степан. – Ваты из своих ушей в рот напихает? В крайнем случае, если появится, поговорю, объясню. Так и так, мол. Дело такое. Если деньги нужны, то подождешь. Пока рейса нет. Пойду – все отдам.

– Вот и славно, – фыркает Ольга.

Еще через неделю Степан, уже полностью оправившись, выходит утром из дома, чтобы купить сигареты.

– Эй, утырок, иди-ка сюда, – окликают его из припаркованного возле подъезда джипа с затененными стеклами.

– А? – растерянно оборачивается Степан, чувствуя, как земля начинает плыть у него под ногами.

– Да, ты, урод, иди сюда, – повторяет вылезший из джипа бритоголовый качок в спортивных штанах.

Степан на ватных ногах идет к джипу. Из машины вылезает второй качок, постарше и с татуировкой на шее. Именно такие мерещились Степану полгода назад, когда он шел на встречу с Гариком.

– Степан? – ласково интересуется у него татуированный.

– Да, – бормочет Степан.

– Ну, зайка, садись в машину, покатаемся, – осклабившись, предлагает ему татуированный.

Качки запихивают Степана на заднее сиденье джипа и вывозят куда-то за город. Вышвырнув его на придорожный гравий, татуированный с нарочитым вниманием интересуется:

– Ты про свой долг помнишь?

– Помню, – клацая зубами, выдавливает Степан.

– Хорошо, – произносит качок, схватив левой рукой Степана за воротник куртки  и приподняв с земли. – А чего же не отдаешь тогда?

С этими словами правой рукой татуированный сильно бьет Степана в живот. От боли Степан складывается пополам и мешком снова опускается на гравий.

– Я отдам, – бормочет он прерывающимся голосом.

– Счетчик тикает, – все так же ласково произносит татуированный. – Знаешь, сколько с тебя?

– Сколько занял и еще тридцать процентов, – бормочет Степан.

При этих его словах оба качка начинают хохотать.

– Тебе тут банк, что ли? – интересуется татуированный.

– Да, нет, – пытается найти правильный ответ Степан.

– Накидывай по одному проценту за каждый день просрочки, – делово поясняет бритоголовый.

– Это… – начинает Степан.

Он хочет сказать, что это форменный грабеж. И что при таких условиях он вообще никогда не сможет рассчитаться с треклятым Гариком. Но тут же понимает, что подобный комментарий в данной ситуации неуместен и даже скорее вреден.

– Это… справедливо, – кивает он.

– Ты все понял? – интересуется у него татуированный.

– Да, понял, – снова кивает Степан.

– Тебе три дня. Отдашь долг и сорок процентов сверху, – резюмирует татуированный, после чего оба качка садятся в машину.

Шурша шинами по гравию, джип уезжает. Степан со стонами встает на ноги, отряхивается и, выбравшись на дорогу, ковыляет по направлению к городу. Сначала он кидается к матери.

– Меня убьют, мать! – орет он, застав Валю возле мусорных баков. – Это бандюганы. Хана мне, мать!

Валя стонет и качает головой. Но деньги ей взять неоткуда.

– Квартиру свою продай, – воет Степан. – Выручай, мать! Потеряешь меня!

– Не продать мне ее, – стонет Валя. – Я дарственную на Ирину написала. Чтобы всем поровну.

– Так пусть Ирка продаст! – визжит Степан. – Позвони!

Валя тут же с мобильного звонит в Москву Ирине, но та, кажется, не проникается важностью момента.

– Ты хочешь, чтобы и вторая часть квартиры братику пошла с его толстой проституткой? – фыркает она.

– Убьют его иначе, Ира! – стонет Валя.

– Одним идиотом меньше станет, – парирует дочь. – Когда ты помрешь, мне твоя квартира и самой пригодится. У меня на нее совсем другие виды.

– Ох, мать, губишь ты меня ни за что ни про что! – завывает Степан, когда Валя со слезами передает ему разговор с дочерью. – И что я тебе сделал?

Проходят еще три дня. И Степана снова избивают все те же качки. На этот раз сильнее и прямо во дворе. Наверное, экономя время. Или бензин.

– У тебя дочка, так? – спрашивает татуированный, наклонившись над валяющимся в луже Степаном. – Если через пять дней не отдашь долг и пятьдесят процентов сверху, мы девчонку заберем. Ты понял? Сколько ей? Десять? Я тебе даже говорить не буду, что мы с ней там сделаем. Вы уж со своей толстой фифой сами пофантазируйте.