Valkyrja

Каринка в мгновение ока подхватила свой рюкзак и помчалась на третий этаж. А я вдруг опомнилась, зачем я это делаю? Зашла в свой кабинет. Карина, как самая примерная  ученица на свете, прилежно писала что-то в своей тетрадке. А я почувствовала себя даже не в ловушке, а в капкане. Когда пришла С. и с довольным видом уставилась на меня, я не нашла ничего лучшего, как позорно сбежать из собственного кабинета. Просидев больше часа внизу за чашкой кофе, я ждала их ухода. Они действительно ушли, не дождавшись меня, но зато и не увидев моих трусливых глаз. Больше Карину я в кабинет не приглашала, ежедневно наблюдая одну и ту же картину: полседьмого вечера, на улице, естественно,  уже темно и зябко, Каринка стоит с жалким видом на крыльце и  смотрит, как мы: я, моя дочь и Катерина садимся в машину.  Мне казалось, что она даже делала несколько шагов, в надежде, что мы позовем ее с собой. Но на мне были надеты  стальные доспехи. Я не хотела больше думать, почему Каринка остается допоздна одна, я не хотела больше понимать С. Моя самооценка упала так низко, что я всерьез начала думать, что меня нельзя любить просто так, что я вообще не заслуживаю любви. Что меня можно любить только за что-то. И  я больше не хотела этого. Ближе ко Дню учителя С. позвонила. Не сказала ничего конкретного, намекнула, что хочет осчастливить меня своим появлением. Но я уже научилась читать между строк ее лживой книги. Обычно  этот праздник мы с сотрудниками отмечаем  на природе, благо погода, начало октября с желтыми листьями, теплый денек, прозрачный, еще не морозный воздух способствуют выезду в лес.  Но в этом году в праздничные дни ко мне приезжала из Р. моя новая подруга. Профессиональный праздник мы начали отмечать в субботу и, надо сказать, неплохо провели время. Эта С. была совсем другая, чем та. Не лучше, не хуже. Просто другая. А имя... имя было тем же, и это было уже немало. Эта новая С. отчаянно хотела любви. У меня же этой нерастраченной любви было в избытке. Вот так в тот отрезок времени все и сошлось. Поздно вечером в воскресенье, не дождавшись от меня ответного жеста, позвонила С. Поздравить, так сказать, с днем учителя.

- Ты ездила вчера на природу? - спросила она.

- Нет, не ездила.

С. захохотала. В смехе ее явственно слышалось злорадство,  смешанное с ликованием, облегчением, что ей опять удалось держать меня в напряжении ожидания, как она предполагала.

-  А сейчас что делаешь?

- Продолжаю  праздновать, - ответила  я.

- Праздновать? - протянула  она.

Я слышала в ее голосе игру, но игру неумелую, с ноткой растерянности. Быстро попрощалась и  с непонятным чувством веселой злости, что правильно разгадала ее ход, я поспешила прочь от телефона. В шесть часов утра от нее пришла смс с одним словом: "прости". Прошло еще несколько дней, она снова позвонила и разговор на этот раз повела по-другому.

- Ты решила уйти? - жестко спросила она. - Объясни, почему.

- Потому что  мне уже неинтересно смотреть на  одни и те же роли, которые ты разыгрываешь передо мной с неумелым постоянством. Книга прочитана.

Как у меня выскочила такая фраза, я и сама не поняла, и не ожидала от себя этого. С., по всей вероятности, тоже подобного не ждала. Она помолчала некоторое время, потом произнесла:

- Ты же знаешь, я не приму назад.

- Я не вернусь.

Вот и все. Поговорили. Вроде я и понимала, что она хочет вернуть меня, но как-то делала это неправильно. Может, просто не умела возвращать...     Еще месяц молчания с одной и встреч с другой. Напряжение мое было так велико, что рядом со мной, не вру, разлетались электрические лампочки, лопались струны внутри пианино. Вкус мой изменился. Сладкое теперь казалось мне несладким, я перестала им наслаждаться, начала потихоньку избавляться от ненавистных килограммов. Это было единственным положительным моментом, потому что на фоне сильно заниженной самооценки во мне развились небывалые подозрительность и недоверие к людям.

      Октябрь, удивительно теплый в этом году, близился к концу. Они встретили меня на улице, как бы случайно. Все было в очередной раз разыграно как по нотам, я отчетливо видела это. Карина, давно уже игнорировавшая  меня при встречах, вдруг с радостным криком подбежала, раскинув руки. С. приближалась не торопясь, на лице ее играла улыбка, излучавшая нежность. Едва С. подошла ко мне, Карина отдалилась и встала неподалеку с видом послушной примерной дочери. Я тоже выудила самую дружелюбную улыбку, на которую только была способна.

- Возвращайся, -  сказала С. - Я люблю тебя. Нам плохо без тебя. Возвращайся.