Вальс одиноких

За годы брака с Иветтой он преждевременно лишился многих радостей жизни. А с Анной было весело. Вспомнилось новогоднее торжество. Пришли брат Анны с женой, их общий друг Роман, охранник Леха с новой девушкой. Глеб пригласил лишь психолога Мишаню. Праздник был по-молодежному шумным. Тридцатилетние гости, сняв галстуки, оставив на работе серьезный вид, а дома детей, вели себя как подростки. Громкая музыка, смех, два десятка надувных шаров под потолком – нынче они вошли в моду… Стрельба шампанским перемежалась запусками фейерверков в окно. Цветные огоньки, перелетая через Фонтанку, гасли в Летнем саду. Власти обещали вот-вот сделать подсветку, но пока зимний Летний сад тонул в потемках, как чужая душа. А здесь, в квартире, все казались друзьями – с прозрачными мыслями и чистыми помыслами. В комнатах и коридоpax целовались парочки. Не то чтобы возникали тесные отношения, так, смеха ради. Но на полчаса закрытая дверь в ванной наводила на мысль, что кто-то развлекается более основательно. Аня, обняв одновременно Романа и Алексея, качалась на их сцепленных руках. И Глеб не остался без внимания, на его шее повисла девушка Алексея – то ли танцевала, то ли предлагала себя. Глеб давно, по требованию Анны, сбрил бороду и сейчас мало отличался от остальных гостей. Он был молод и полон оптимизма. Глеб сокрушался, что Валерия не успела познакомиться с Анной. Наверняка у них будет все как положено: и дети, и дом, и отличные развлечения. Ему так не хватало одобрения сестры!

Неуместное после похорон воспоминание о веселье заставило Глеба почувствовать себя виноватым. Но это обычное свойство людской психики: возбуждаются всегда полярные мысли. Особенно если человека свербит несчастье, от которого он подсознательно бежит. Снова вернулась обида на Анну. Будни с ней складывались не так замечательно, как праздники. Постепенно Глеб осознал, что традиционный секс Анне неинтересен. Она искала малоподходящие для занятий любовью места, шла на сознательный риск. Ей нравилось унижаться перед Глебом. Она напрашивалась на пощечины, ползала у него в ногах, требовала, чтобы он использовал жгуты, привязывал ее к кровати. У нее был целый арсенал ухищрений для занятий любовью. Глеба смущали эти экзерсисы. Хотя в жизни он был склонен к различным экспериментам, в сексе все-таки предпочитал естественность. Но Анна была неутомима. Однажды принесла из секс-шопа черные наручники и нагайку, велела употребить их.

Глеб был озадачен. Как-то на работе он, улучив момент, подошел к Михаилу. Не называя имени Анны, он спросил, что делать, если партнерша склонна к мазохистским играм. Она пытается сделать из него «господина», а сама на время любовных утех превращается в «рабыню». Михаил уточнил некоторые детали и сделал заключение: «Должно быть, по жизни это сильная, волевая женщина. Такие в любви стремятся к унижениям. В характере всегда уравновешиваются крайности: внешние и внутренние проявления стремятся перебороть друг друга». Михаил посоветовал вывести наружу стремление женщины к самоотдаче, дать осмысленное наполнение ее жертвенности. Легко сказать, думал Глеб, вывести наружу. А как это сделать?

Глеб подошел к дому, и почти сразу же под соседней аркой их широкого, сдвоенного двора показались Анна и Алексей. Они весело о чем-то переговаривались. Анна заметила Глеба и непринужденно помахала ему рукой. Сказала, что за три ночи и три дня перенастроила локальную сеть их колледжа, зато теперь они могут гульнуть. Глеб хмуро посмотрел на Алексея, затем на Анну и прервал ее восторги:

– Аня, три дня назад Валерия умерла. Сегодня хоронили.

– Глебчик, сиротинка ты мой, пойдем скорее домой, я тебя пожалею. А ты, Лешак, топай. Спасибо, что проводил.

Алексей беспрекословно выпустил ее руку, повернулся и, накинув капюшон, скрылся в подворотне.

Дома Анна согрела чаю, добавила в него крепкого бальзама и напоила Глеба. Она внимательно выслушала рассказ любовника о последних часах умершей, потом уложила его в кровать, накрыла одеялом и села рядом как мать, как сестра. Сексом они в эту ночь не занимались.

13