Валтасар. Падение Вавилона

Вольнолюбие и вольномыслие с одной стороны и удивительная для вавилонян патриархальная естественность, которую скорее можно назвать неотесанностью и варварской простотой в общении между собой, а также грубоватая прямота, с какой они отстаивали свои интересы, с другой, – являлись характерными чертами мидийской знати. В пределах обязательств, которые владетельные князья имели перед царем, они повиновались Астиагу, однако всякое вмешательство в их личные и семейные дела, в отношения с подвластными соплеменниками, вызвали яростный отпор, выливавшийся в неприкрытую ругань, которую позволяли себе даже высшие сановники – такой, например, как родственник царя и полководец Гарпаг. Перед царем вельможи не кланялись, а только склоняли головы. Заводилой ссор обычно выступал Спитам. Это был властный, фанатично преданный борьбе со злом человек. Всякий ущерб святым для каждого мидянина предметам, непочтительное отношение к огню, земле, водам, корове и растениям, возводились им в степень государственного преступления.

Мало того что двор был расколот на последователей и противников Заратуштры, отдельные царедворцы постоянно грызлись между собой. Сбежавшие из Вавилона переполненные злобой и жаждой мести сторонники Лабаши первым делом тоже составили собственную партию, которую, как сообщил луббутум, в местных верхах иначе, чем «промотавшиеся негодяи», не называли.

Можно представить изумление бежавших заговорщиков, когда они осознали, что при царском дворе их слова и в грош никто не ставит, зато Угбару[67], наместник страны Гутиум, входившей в состав Вавилона и пограничной с Мидией, в глазах Астиага и местной знати считается большим авторитетом, хотя тот верно служил и почитал прежнего государя Нериглиссара и принял присягу на верность нынешнему. К его суждениям, сообщил Акиль, прислушиваются как к откровениям.

Понятно, что бóльшая часть сбежавших заговорщиков, не получив ожидаемой награды за предательство, теперь ради возвращения на родину была готова на все. Им до смерти надоели запреты, подглядывания, смена настроения царя, спесь управляющего дворцом, высокомерие дворецкого, подавальщика еды, виночерпия, подметальщика во дворце, от которых зависело решение наиважнейших вопросов. Никто не мог лично обратиться к царю, для этого просителю следовало найти кого-нибудь из обслуживающей царя челяди и через него подать прошение. Естественно, подобные услуги стоили недешево. В конце концов противники Набонида, опекаемые верхним замком, скоро перегрызлись между собой и тоже разделились на несколько фракций.

– Кое-кого пригрел Спитам, – добавил Акиль и многозначительно глянул на Нур-Сина.

– Ты имеешь в виду Шириктума? – спросил Нур-Син, внимательно слушавший помощника. – Он прибился к Спитаму? Нашел себе нового хозяина?

Акиль вздохнул и кивнул.

– Самый вредный в окружении наследника человек, – тихо добавил луббутум. – От него можно ждать что угодно.

– Да, – согласился Нур-Син, – Шириктум нигде не пропадет.

Посланники Набонида около месяца жили в Экбатанах в ожидании аудиенции. Никто им не досаждал, не тревожил, в верхнем замке о них словно забыли. Скоро вавилоняне обжились на постоялом дворе, кое-как освоили местное наречие, перезнакомились с постояльцами. Нур-Син никем не брезговал, понимая, что любой из остановившихся здесь купцов мог оказаться соглядатаем. Бродячие лицедеи и акробаты нередко устраивали на подворье представления для постояльцев. Однажды искусство управления огнем продемонстрировал пришлый фокусник и чародей. Он с легкостью выдувал изо рта огромные языки пламени, мановением рук возжигал хворост, а вечером, по требованию публики, извлек из мрака изображение богини Ануит. Это воистину было чудо из чудес! Стоило искуснику взмахнуть рукой, как по стене побежали огоньки. Соединившись, они в точности обрисовали облик богини со всеми присущими ей знаками. Зрители попадали на колени, даже Нур-Син вздрогнул и отшатнулся. После окончания сеанса не удержался и осмотрел стену. Принюхавшись, ощутил слабый запах напты. Секрет оказался прост: помощник колдуна выжимкой из напты заранее вычертил на стене изображение богини, так что магу, дождавшись темноты, осталось только поднести к стене спрятанный язычок огня. Он так и спросил фокусника – где покупал горючую жидкость? Тот признался, что на столичном базаре она шла по половине сикля за чашку[68].

Как только подсохли улицы, Нур-Син в компании с Хашдайей решил осмотреть Экбатаны, познакомиться с укреплениями, посетить знаменитый на всю Азию базар. Хотелось приобрести украшения из золота для Луринду и обручи из бронзы, которыми можно будет одарить подготовленную к его приезду наложницу. Здесь эти предметы стоили намного дешевле. Декум, всю дорогу мечтавший о клинке, выкованном мидийскими кузнецами, рвался посетить ряды оружейников.