– Что ты говоришь Кузьма? – спросил поражённый его словами Арсанов старший, – как ты можешь говорить такие злые слова?
Анастасия же, не отрываясь, смотрела на Кузьму, пытаясь понять значение этих страшных слов.
– Как? – переспросил у него Кузьма, – я расскажу. Всё расскажу. Хоть и поклялся Петру, что буду молчать. Пусть я клятвопреступником стану, но вам отныне покоя не будет. Ибо знать вы будете, что взамен любви, наградили его бесчестием и позором.
– Кузьма! – гневно вскричал Арсанов старший, – замолчи или…
– Или что? – с вызовом поинтересовался у него Кузьма, – ударишь меня, как сына ударил? Ударил за то, что честь твою защищал!
– Кузьма! – кровь от лица Арсанова старшего отхлынула, он начал покрываться бледностью.
– Кузьма…что ж ты сына не спросил, за что он убить хотел Абашева? Хочешь узнать, что тогда произошло, так я тебе расскажу. Абашев вызвал на дуэль Петра. Пётр отказался драться. Тогда Абашев начал оскорблять его. Но Пётр и тогда не стал с ним драться. Он умереть готов был, но не стал бы обнажать оружие против Абашева. А знаешь, когда он это сделал? – Кузьма злыми глазами оглядел по очереди бледные лица Арсанова старшего и Анастасии, – когда Абашев ему в глаза сказал, что ты и Анастасия…
– Молчи Кузьма молчи! – Арсанов старший схватился за голову двумя руками, а Анастасия побелела как снег.
– Не буду молчать, – зло ответил Кузьма, – Абашев Анастасию поносил хуже уличной девки, а тебя её любовником назвал. За это Пётр и хотел его убить. За это, ты его и ударил – Кузьма внезапно замолчал, а потом негромко продолжил: – знаешь, что Пётр мне сказал, когда я просил его правду рассказать. Он сказал мне. Молчи Кузьма, молчи. Отец не перенесёт такого удара. А если узнает что из за того поднял на меня руку, никогда себе не простит. Думал о тебе даже тогда, когда униженный был выгнан из дома! – безжалостно продолжал Кузьма.
Старший Арсанов обхватив двумя руками голову качался и тихо стонал.
– А ты Анастасия! – Кузьма бросил на неё гневный взгляд.
– Довольно. Прекратите! – тихо попросила его Анастасия. Она не поднимала головы, выговаривая эти слова. – Батюшке плохо. Разве вы не видите?
– Речь не о батюшке, а о тебе. Иль ты не хочешь узнать, кому Пётр в любви клялся?
– Что? – Анастасия вздрогнула, словно от удара.
Кузьма махнул рукой и повернувшись зашагал к выходу.
– Остановитесь! – закричала ему вслед Анастасия.
Кузьма остановился и повернувшись устремил на неё хмурый взгляд. Анастасия медленно поднялась. Губы у неё дрожали.
– Почему вы мне… сказали эти…слова? – едва слышно спросила Анастасия.
Кузьма некоторое время молчал, а потом с горечью ответил:
– Знаешь ли ты, что с того дня как Пётр приехал, он говорил только о тебе. И днём и ночью только о тебе. Он не знал, как ему поступить. Свадьба ведь была назначена до того, как он тебя встретил. Вот и мучился. Хотел, как лучше сделать. Понимал он. Если откажется от свадьбы отца опозорит. Изводил себя всё время. Мечтал увидеть тебя, а говорил что не хочет. Грубостью нежность свою прятал. Знал Петр, что ты ненавидишь его, и всё же в вечной любви тебе поклялся. Вот и живи с этим Анастасия.
Кузьма ушёл. Он поднялся в покои Петра и быстро собрал мешок. Кузьма взял с собой лишь немного еды, всё остальное место в мешке, заняли вещи Петра. С ним в руках он вышел наружу. Кузьма низко поклонился дому. Затем закинул мешок за спину и задумался куда идти.
– А что думать то – прошептал Кузьма, – где смерть рядом… там и он будет.
С этими словами пожилой слуга отправился на поиски Петра Арсанова.
Глава 22
Вильно
В начале июня 1812 года, группа всадников медленно проезжала вдоль берега реки Неман. У всех были винтовки за плечами. Двигаясь вдоль берега реки, всадники то и дело поворачивали головы, настороженно всматриваясь в происходящее на другой стороне. Там был расположен военный лагерь. Нередко до них долетали отрывки слов, произнесённые на французском языке.
Лагерь французской армии тянулся далеко за пределы видимости человеческого взгляда. Тысячи палаток стояли вперемежку с орудийными лафетами. Повсюду была заметна суета. Раздавался непрерывный стук молотков команды плотников. Они уже второй день возводили мост через Неман. Напротив строящегося моста всадники остановились. На лицах появилось озабоченность.