Вам доверяются люди

— Ты меня не агитируй! — перебивает Степняк. — Конечно, хорошо, что сразу. Но вся беда в том, что кто-то с кем-то не договорился и разрыть-то разрыли быстро, а вот когда зароют…

Илья Васильевич рассказывает, что звонил в райздрав, но Бондаренко не пожелала разговаривать — у нее там, видно, что-то стряслось: «Мне сейчас, право, не до вашей мостовой, Илья Васильевич!», а в райисполкоме пообещали дней за десять вопрос утрясти. Хоть больницу закрывай!

— Ну-ну, — усмехается Львовский, — сначала давай вылечим тех, кто лежит.

— Нет, придется хоть самим перекидной мостик через траншею делать.

— Как это — самим? Субботник, что ли, устраивать?

Львовский ведет этот бесцельный разговор, лишь бы еще немножко оттянуть поездку к Расторгуеву. Правда, самого Расторгуева все равно нет, он на работе, «Передайте мамаше или супруге, это никакой разницы, — сказал он, — только, ежели не затруднит, в конвертике, они моих дел не знают!» И вот деньги уже лежат в конвертике — тысяча двести вместо тысячи восьмисот десяти, которые он должен.

— Илья, — говорит Львовский, не замечая даже, что перебивает Степняка на полуфразе, — значит, никак не можешь устроить мне хотя бы шестьсот рублей? Только — сегодня, сейчас.

Степняк удивленно смотрит на старого товарища. Он же еще первого мая ясно объяснил ему, почему именно теперь решительно ничего не может. Да, попросту говоря, бухгалтер Фаина Григорьевна не подпишет кассового ордера. Но, видно, Матвея здорово прижало.

Внезапно ему приходит в голову одна мысль:

— Постой-ка, попробуем…

Он вызывает к себе завхоза Витю Марочкина.

За полгода Витя заметно повзрослел, держится куда свободнее, чем прежде. Он занимается в школе рабочей молодежи, готовится сдавать экзамены за девятый класс: теперь ведь и фельдшером не станешь без десятилетки! С помощью Лозняковой (она куда-то бегала, добивалась — в Институте протезирования ее хорошо знают) Витеньке сделали превосходный протез. Теперь его пустой рукав уже не ранит ничьих взглядов.

— Витюха, — с излишней небрежностью говорит Степняк своему завхозу, едва тот появляется в кабинете, — как у тебя с подотчетными деньгами?

Витенька с некоторым удивлением смотрит на главврача:

— Полный порядок, Илья Васильевич.

— Да я не сомневаюсь, что порядок. Есть у тебя шестьсот рублей наличными?

Пауза.

Марочкин колеблется. Степняк, конечно, может в любой момент проверить по бухгалтерским документам. Но почему-то Витеньке очень не хочется говорить, что у него есть наличные деньги. Все-таки он отвечает:

— Есть.

— Дай мне, Витя, в долг… недельки на две. В общем, до получки.

Опять пауза. Степняк старается не глядеть на своего завхоза. Он делает вид, что ищет в ящике стола какую-то бумажку.

— Илья Васильевич, извините, — слышит он тихий голос Марочкина, — не обижайтесь… Не дам.

— Как — не дашь? Да я же приказом могу…

Степняк готов закипеть. Он поднимает голову. У Витеньки испуганное, но решительное лицо.

— Не можете вы… приказом, — почти шепотом говорит он, — если в долг, то не можете. Вы не подумайте, я не сомневаюсь — вы отдадите. А я… Простите, Илья Васильевич, я все равно не могу. Не положено.

Все трое молчат, и теперь молчание становится почти невыносимым. Степняк чувствует себя так, словно ему надавали пощечин. Львовский внутренне казнит себя за то, что доставил другу такие скверные минуты. Наконец Степняк криво усмехается.

— Ладно, Виктор. Ступай! — И, когда тот уже толкает плечом дверь, говорит ему вдогонку. — Ты молодец, Витька. Спасибо.

— Не на чем, — серьезно отвечает Марочкин и уходит.

Львовский и Степняк молча курят. Потом Степняк вздыхает:

— Я сделал все, что мог, Матвей. Сам видел.

— Больше, чем мог, — покаянно признает Матвей Анисимович и от всего сердца просит: — Прости!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

1

Никто потом не мог вспомнить, где прежде всего появился Гнатович. Юлии Даниловне казалось, что она первая увидела его ранним утром в приемном отделении и от радости чуть не кинулась Роману Юрьевичу на шею. Рыбаш уверял, что, обнаружив в предоперационной неизвестного пожилого человека в очках и с бородкой, хотел уже устроить разнос сестрам, пропускающим посторонних в святая святых первой хирургии, но, пораженный удивительным сходством незнакомца с покойным Михаилом Ивановичем Калининым, буквально онемел и потому не успел разбушеваться. Рентгенолог Усачев клялся, что заведующий райздравом в первую очередь побывал именно у него, поварихи уверяли, что он самолично снимал пробу на кухне, и даже Раечка из справочного бюро возбужденно рассказывала, как она из своего окошка раньше всех заметила «очень приличного старичка» с такой же точно папкой-портфелем, как у Окуня. И будто бы этот старичок, подойдя к справочному бюро, очень галантно сказал ей, Раечке: «Если вы так любезны, как кажетесь, то растолкуйте мне, пожалуйста, где можно найти главного врача». И она, конечно, не ударила лицом в грязь, стала объяснять, но тут откуда ни возьмись сам Степняк…