Вампир и девственница (ЛП)

— Да, — она вскочила на ноги и подошла к окну. — Он послал их в дом моей бабушки на Патмосе. Моей бабушки! Мне пришлось срочно отвезти ее в дом моего отца в Хьюстоне, чтобы убедиться, что она будет в безопасности.

Баркер поморщился.

— Я понимаю, почему ты расстроена.

Оливия снова подошла к креслу.

— Кто-то же должен ему помогать. Кто-то отправляет его яблоки по почте.

Баркер скрестил длинные худые руки поверх серого пиджака в тонкую полоску. Он нахмурился, и его длинное худое лицо стало еще длиннее.

— Я согласен, что сейчас у него есть сообщник.

— Это может быть кто-то из его близких, — предположила Оливия. — Если мы возобновим расследование, то сможем опросить всех его друзей и родственников.

— Или это может быть фанатка. У серийных убийц всегда есть несколько таких, — Баркер потер подбородок. — А твоя семья понимает, как важно хранить все это в тайне? Мы не хотим, чтобы СМИ превращали это в новую моду. Не успеешь оглянуться, как каждый заключенный в стране будет преследовать своего любимого блюстителя закона.

— А Отису бы очень понравилась реклама, — проворчала Оливия. — Не волнуйся. Моя семья считает, что это уже достаточно ужасно. Они не собираются делать все еще хуже.

Баркер хмуро смотрел на свой стол, глубоко задумавшись, пока она расхаживала по кабинету.

— Я хочу вернуться домой на несколько дней к Рождеству, — пробормотала она. — И сказать своей семье, что мы нашли сообщника и что все кончено.

Баркер кивнул.

— Этот человек сумел выследить тебя на отдаленном греческом острове. Этому может быть другое объяснение.

— Какое, например?

— Не сообщник, а наемный сотрудник. Возможно, Крампу удалось нанять частного детектива, — Баркер снова склонился над своим столом. — Подумай, Оливия. Ты видела на этом острове кого-нибудь, кто мог бы быть частным детективом?

Она резко остановилась. Бюро безопасности и исследований Маккея. Комната закружилась вокруг нее, и она схватилась за спинку кресла. Нет. Этого просто не может быть. Но на острове не было ни одного другого частного детектива.

— Скорее всего, это был человек, который посещал остров и старался не высовываться, — продолжил Баркер.

По ее телу пробежала дрожь. Нет, только не Робби. Кто угодно, только не Робби. Карлос? Но они работали на одну и ту же компанию. Вероятно, они выполняли одно и то же задание. Она прижала кулак ко рту. Что, если этим заданием была она?

— Эй, с тобой все в порядке? — Баркер обошел свой стол.

— Мне... мне нужно идти.

— Но мы не...

— Мне нужно идти! — она рывком распахнула дверь и выскочила наружу. Все головы повернулись в ее сторону. Нет, она не могла даже думать об этом. Это было слишком ужасно. Она не могла развалиться здесь, у всех на глазах.

Она бросилась в коридор, ведущий в женский туалет. Нет, только не Робби. Он не мог так поступить со мной. Она распахнула двери туалета. Пусто. Она мельком взглянула на себя в зеркало. Это бледное, испуганное лицо принадлежало ей. Неужели ее обманули? Неужели она влюбилась в своего врага?

Всхлипнув, она побежала назад и заперла дверь туалета. Долгий пронзительный крик вырвался из ее души, и она закрыла рот рукой. Она не могла позволить, чтобы кто-нибудь услышал.

Ее колени подогнулись, и она скользнула вниз по двери, плюхаясь на линолеумный пол. О, Боже, она должна была догадаться. Возможно, какая-то ее часть всегда знала об этом. Он не мог так быстро влюбиться в нее.

По ее лицу текли слезы. Какой же полной дурой она была! Впервые в своей жизни она не могла распознать ложь, и она попалась на такой ужасный обман.

Нет! Она покачала головой. Ей все еще хотелось верить. Она хотела, чтобы любовь была настоящей.

— Робби, — воскликнула она. Она не хотела потерять его, не хотела потерять мечту, волшебство, великолепие его любви. Она уронила голову на колени и заплакала.

О, Боже, в последний раз, когда она так плакала, она была в объятиях Робби. Он обнимал ее и успокаивал. А потом он занялся с ней любовью.

Приступ тошноты скрутил ее внутренности, и она глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. Она была на работе, черт возьми. Ей нужно было взять себя в руки. Она может развалиться позже, когда останется одна в своей квартире.

Она доковыляла до раковины и плеснула себе в лицо холодной водой. Она наклонилась над раковиной, не желая даже смотреть на себя. Она не хотела видеть живое доказательство того, как сильно разбито ее сердце.

Дверь затряслась, когда кто-то попытался ее открыть. Затем она услышала стук.

— Оливия? — тихо спросила Жасмин. — С тобой все в порядке?

Она глубоко вздохнула.

— Я в порядке, — она взглянула в зеркало и поморщилась. Глаза у нее покраснели и опухли, а нос стал розовым и мокрым.

— Хочешь поговорить? — спросила Жасмин.

Нет. Оливия поплелась к двери и отперла ее. Жасмин проскользнула внутрь, прижимая к груди большой коричневый сверток. Она взглянула на Оливию и ахнула.

— Я плохо себя чувствую, — Оливия выдернула из автомата салфетку и высморкалась.

— Проблемы с мужчиной? — прошептала Жасмин. — Не волнуйся. Я никому ничего не скажу. Я скажу, что ты подцепила заразу в отпуске. Такое случается сплошь и рядом.

— Спасибо.