Vampire Heart (СИ)

Похороны должны были состояться сегодня в десять утра. Аккерман все еще намеренно пренебрегал сном и за пару часов до назначенного времени успел выпить кружек пять крепкого кофе, что помогло хоть немного взбодриться и привести себя в порядок. Из-за того, что Лапьер так и не удосужилась выйти в холл за все это время, знать о похоронах она так же не могла. Может она и вовсе не собиралась на них присутствовать. Аккерман бы и сам предпочел игнорировать данное мероприятие, но как капитан он был просто обязан присутствовать. Поэтому с самого утра он подготовил себе черную рубашку, которую сам же и выгладил. Повернувшись к зеркалу, Леви беглым взглядом окинул свое полуживое отражение, накинул рубашку, оставив две верхние пуговицы расстегнутыми, и решил дойти до вампирши, чтобы поставить ее в известность.

Застыв у ее двери, он прислушался к своим ощущениям. Ее присутствие будто испарилось, так, что и не чувствовалось никакой связи между ними. Пустота. Ничего не было слышно и в комнате. Он постучал три раза. Ответных действий не произошло. Тогда он постучал уже громче и продолжал стучать до тех пор, пока за деревянной дверью не послышался какой-то шорох.

— Можешь не утруждаться и не открывать дверь, — бросил он. — Похороны через два часа. В твоем случае явка по желанию, — и, не дожидаясь ответа, капитан удалился.

Рошель ничем не питалась больше трех суток, отчего ощущала невероятную слабость по всему телу. Так что совсем не удивительным был тот факт, что она уснула. Завалившись в то утро к себе в комнату прямо в грязной мокрой одежде, она рухнула на кровать и пролежала так до того самого момента, пока со стороны коридора не донесся навязчивый стук в ее дверь. Прилагая колоссальные усилия, она стянула с себя засохшую и затвердевшую на ней разведформу и направилась в душ. Волосы бы за оставшееся время полностью просохнуть не успели, но лучше уж так, чем явиться туда с тем, что сейчас творилось у нее на голове. Минут двадцать под горячими струями воды девушка пыталась распутать свои слипшиеся пряди. Она не могла себе позволить выглядеть, как пьянчуга из подворотен Стохеса, провожая в последний путь своих близких людей, которыми так дорожила при жизни. И заручившись этой мотивацией, Рошель таки нашла в себе силы привести себя в более или менее приличный вид. Найти подходящую одежду проблем не составило, поскольку весь ее ассортимент состоял исключительно из черных и красных тонов. Девушка остановила свое внимание на темном сатиновом платье с пуговицами и высокой стойкой на воротнике. Скромное, но изящное. То, что нужно. Подсушив волосы полотенцем, она заплела их в косу и, мельком взглянув на часы, начала одеваться.

Дальше для девушки все было как в тумане: множество безликих силуэтов в черных одеяниях, сливающихся в одну сплошную тень, никчемные сожаления, жалость, чужие слезы, режущие слух. К ней подходили множества людей, лица которых она даже не различала. Пришедшие сюда выражали ей свои соболезнования, видимо, как женщине командора. Хоть они и не были женаты, их отношения ни для кого не были новостью. В противном случае Рошель не знала, чем еще можно было обосновать такое повышенное внимание к собственной персоне. Не в силах выдавить из себя никаких слов, она молча кивала и старалась как можно скорее скрыться из вида. Достаточно дискомфортная ситуация возникла и с Закклаем, который поинтересовался ее самочувствием, но девушка так же не смогла ему ничего ответить. Однако просто развернуться и уйти она тоже не могла. Рошель стояла, опустив глаза в пол, будто бы проглотила язык до тех пор, пока не подошел капитан и не объяснился за нее. Впрочем, Дариус хоть и был строг, но человеком являлся весьма понимающим и, в силу обстоятельств, за грубость такое поведение не счел. Далее последовали какие-то бесполезные речи, наполненные официальностью, слова которых все до единого проходили мимо ушей. В какой-то момент Рошель даже задалась вопросом, зачем она вообще сюда явилась и ответа не могла найти, пока на недолгое мгновение вновь не осознала действительность происходящего. Она здесь для того, чтобы в последний раз их увидеть. Попрощавшись с Ханджи и Моблитом, девушка остановилась рядом с гробом с командором. Рошель несколько минут всматривалась в его закрытые неподвижные веки, после выставила ногу вперед и достала из сапога охотничий нож. Может кто-то и задавался вопросом, зачем девушке с собой нож, но Рошель носила его при себе всегда. Кольцо на правой руке в память о матери и небольшой стальной нож в память об отце. Девушка аккуратно достала его из ножны и умело крутанула в руке, после чего уверенным движением срезала свою длинную, еще влажную косу.

— Они так нравились тебе, — прошептала Рошель, помещая срезанные локоны под его руку, — Пусть хоть какая-то часть меня останется с тобой.