Вампирея капитана Блада

Ром был лишь следствием, но отнюдь не причиной. Сердце Питера Блада разъедала совсем другая язва, Волверстон хорошо знал её фигуру, имя и фамилию. Он яростно проклинал все юбки на свете, пил вместе с Питером и терпеливо ждал, когда эта болезнь пройдёт, как в конце концов проходит всё в нашем мире. Но язва оказалась затяжной…

Если поддатый Блад не играл на деньги в кости или не пьянствовал в грязных тавернах Тортуги, то он жестоко квасил в полном одиночестве у себя на «Арабелле». Его друзья из губернаторского дома безрезультатно пытались как-то отвлечь его. Особенно огорчена была мадемуазель д’Ожерон, которая почти ежедневно приглашала его на ужин, но Блад сурово отклонял её приглашения. Письменно. На клочках туалетной бумаги, с жуткими грамматическими ошибками и подпрыгивающим почерком последнего алкоголика…

К концу сезона дождей к нему подтянулись капитаны его эскадры с проектами самых различных выгодных набегов на испанские поселения. Но и ко всем этим расчудесным предложениям Блад относился либо равнодушно, либо посылая соискателей в тундру раком. Вначале это вызывало недоумение, а когда установилась хорошая погода, сдержанное общественное негодование довольно резко перешло в открытые обиды.

В один из таких солнечных дней в каюту Блада вломился высокий голландец Кристиан, командир «Клото», и, дыша разрешёнными законом наркотиками, потребовал, чтобы ему сказали, что он должен делать.

– Слушай, а иди-ка ты к чёрту! – зевая, посоветовал Блад, даже недослушав его.

Взбешённый Кристиан туда и пошёл в том смысле, что утром следующего дня его корабль снялся с якоря, исчезнув в неизвестном направлении. После такого махрового примера откровенного дезертирства удержать своих буйных корсаров не могли даже самые преданные Бладу капитаны. И пусть они не осмеливались пускаться в крупные операции, но зато успешно проводили мелкие налёты на одиночные суда.

Иногда, по-трезвому, Блад честно задавал себе вопрос: какого фига он вообще вернулся на остров Тортуга? Непрестанно думая об Арабелле, он поклялся себе, что грязным корсарством заниматься больше не будет. Так какого же пьяного дьявола он торчит здесь? И на этот вопрос он отвечал себе другим, совершенно логичным вопросом: ну а куда же ещё он может уехать?

У всех на глазах доктор терял интерес и вкус к жизни. Раньше он одевался почти щегольски, заботясь о своей внешности, а сейчас на его впалых щеках и остром подбородке кустами торчала чёрная щетина. Энергичное и загорелое лицо приняло нездоровый желтоватый оттенок, а ещё недавно живые синие глаза покраснели и стали безжизненными.

Только раз старина Волверстон, отлично зная о подлинных причинах этой болезни, рискнул поговорить с Бладом откровенно:

– Будет ли когда-нибудь этому конец, Питер? Долго ты ещё будешь пьянствовать из-за этой хорошенькой дуры из Порт-Ройала? Гром и молния! Да если тебе так нужна эта бессердечная девчонка, так почему ты, чума тебя задави, не отправишься туда всей эскадрой и не возьмёшь её себе силой?!

Блад исподлобья взглянул на Волверстона, и в тускло-синих глазах его блеснул нехороший огонёк…

– Задница вампирская, можно волочиться за девушкой, если из этого выйдет какой-то толк. Но я лучше сдохну, чем стану отравлять себя ромом из-за какой-то пышной юбки! Почему бы нам не напасть на Порт-Ройал, если другие дела тебя не интересуют? Ведь там распоряжается толстая свинья Бишоп, а мои ребята готовы пойти хоть в ад, лишь бы перерезать этому мерзавцу глотку. Думаю, в городе найдётся немало добра, чтобы вознаградить наших молодцов, а ты получишь в своё пользование девчонку. Хочешь, я выясню настроение, прикину расходы, поговорю с людьми?..

Блад резко подскочил на месте, его побелевшее лицо исказилось от ярости:

– Как ты смеешь, паршивый пёс, являться прямо ко мне с такими грязными предложениями?! Пошёл вон или, клянусь небом, отсюда унесут твои раздробленные кости! Я врач, я это умею!

Волверстон, придя в ужас, едва успел выпрыгнуть из каюты. В дубовую дверь дважды выстрелили изнутри. А потом капитан Блад остался наедине с пороховым дымом, разряженным двуствольным пистолетом, самим собой и своими мыслями.

– Быть может, – впервые всерьёз задумался он, – если я попрошу вампира Ибервиля укусить меня и через некоторое время тоже стану вампиром, то жажда крови напрочь заглушит в моей душе любые романтические чувства. Почему бы и нет?

Блад выпил ещё, чувствуя, что его организм уже перенасыщен алкоголем.

– К примеру, тот же Ибервиль со своими кровососами нормально несёт службу, но не бегает по девкам, ему это уже не нужно. Он может обойтись без интимной близости с кем бы то ни было. Вампиры, как и люди: если ты был приличным человеком, то после перевоплощения честь и совесть тебя не оставят. А был последней сволочью, так станешь ещё хуже. Практически это буддизм чистой воды, исходя из того, что я о нём слышал. Итак… решено… один укус и…

Питер распахнул дверь и громко крикнул:

– Капитана Ибервиля ко мне!

После чего рухнул на спину и захрапел, ибо был слишком пьян.