Вампирея капитана Блада

То есть от похода на Тортугу их всё-таки умудрились отговорить более опытные капитаны кораблей и старшие офицеры. Погибать из-за лживого патриотизма не хотелось никому. Разгром гнезда грязных пиратов пришлось временно отложить. Поэтому в первую же ночь огромная каюта «Императора», флагманского корабля эскадры вице-адмирала Крофорда, превратилась в банальный кабак. Виски, ром и контрафактная польская водка лились рекой!

Полковник Бишоп с лордом Джулианом накачались до самого свинского состояния и в своих залитых синькой мозгах радостно представляли скорый конец Питера Блада. Они обсуждали и даже спорили, кто именно собственноручно наденет ему петлю на шею, а кто будет хихикать, пока наглый доктор будет плакать и молить о пощаде, смешно извиваясь на виселице…

Глава 25 На службе у нового короля

…Ну а корабль Питера Блада, в своё время так ловко слинявший из Порт-Ройала и гонимый сильными попутными ветрами, давно достиг Кайонской бухты. Волей капризницы судьбы он умудрился прибыть в Тортугу даже раньше фрегата, на котором уходили те самые корсары под командой старого волка Волверстона. По правде говоря, весьма посредственного капитана, хоть и крутого рубаки. В мятежной душе бывшего доктора на тот момент царил кромешный ад…

Четыре корабля его эскадры с общей командой в семьсот душ ожидали своего вожака в гавани. Он расстался с ними во время шторма у Малых Антильских островов, и многие всерьёз начали беспокоиться о судьбе Питера Блада. Типа не потонул ли, ась?

Все они радостно приветствовали «Арабеллу», и радость эта была совершенно искренней, в его честь прогремел пушечный салют, а суда эскадры были разукрашены радужными флагами. В те времена это было просто выражением общей радости, а не пышным открытием гей-парада…

Всё население города, взбудораженное шумом, высыпало на мол. Пёстрая толпа мужчин и женщин разных неприличных профессий шумно приветствовала возвращение знаменитого корсара.

Сам капитан Блад, на полусогнутых, с перекошенной физиономией, пьяный в хламину, сошёл на берег только для того, чтобы не обмануть всеобщего ожидания. На лице его застыла мрачная улыбка, а молчал он, потому что ничего внятного сказать не мог. Вот только прибудет Волверстон, и все вопли восторга сразу превратятся в страшные проклятия!

В Тортуге его встретили капитаны Хагторп, Кристиан, вампир Ибервиль и несколько сотен верных корсаров. Он жестом оборвал их приветствия, а когда они начали домогаться с расспросами, предложил им всем пойти лесом, а уже там не спеша дождаться Волверстона, чей доклад полностью удовлетворит их любопытство! Посланные в такую даль капитаны в недоумении отвалили… После чего сам Питер продолжил витиеватый, пританцовывающий путь сквозь пёструю толпу моряков и корсаров, плантаторов и торговцев, англичан и французов, чехов и голландцев, вежливых вампиров, охотников с острова Гаити, лесорубов и индейцев, мулатов, торговцев фруктами, негров-рабов, женщин лёгкого поведения, мелкого жулья и прочих представителей человеческого рода, превращавших весёлую Кайонскую бухту в смешанное подобие Вавилона.

С трудом выбравшись из этой разношёрстной толпы, капитан Блад направился с визитом к д’Ожерону, чтобы засвидетельствовать своё нетрезвое почтение губернатору и его семье. Там он ещё крепко добавил на грудь и на «Арабеллу» был доставлен уже практически в мясо!

Расходясь после короткой встречи с Бладом, корсары поспешно сделали неправильный вывод, что Волверстон должен прибыть с каким-то редким военным трофеем. Но мало-помалу с борта «Арабеллы» начали доходить всякие иные слухи, и радостное предвкушение от грядущей добычи перешло, мягко говоря, в глубокое недоумение от того, где оно есть и что.

Однако небольшой экипаж «Арабеллы» всё же имел хоть какие-то мозги и совесть, старательно молча в тряпочку. Объяснялось это не столько фактом преданности капитану, сколько, скорее, тем, что если Блад будет обвинён в предательстве, то их также осудят, и бесповоротно! Слухи роились, множились и разрастались в преломлённом свете самых фантастических домыслов…

Обстановка накалялась, но едва лишь шлюп геройского одноглазого мятежника встал на якорь, как все бросились к нему за объяснениями. Причём такой дружной толпой, что едва не перевернули его судно прямо в гавани. Да, у Волверстона был только один глаз, но порой видел он им лучше, чем многие другие двумя. И самое большое место в его суровом сердце занимала дружеская любовь к Питеру Бладу. Именно он сумел превратить их общее поражение в эпический подвиг…

Когда его корабль обходил форт, команда сразу увидела красный корпус «Арабеллы», стоящей в бухте на якоре. Волверстон протёр свой единственный глаз, выпучил его снова и всё равно не мог поверить увиденному. Но Дайк, ушедший вместе с ним из Порт-Ройала, дли-и-нным ругательством вслух подтвердил, что они все тут в неслабом ох-х…ренении…

– Дьявол и преисподняя с жареными чертями на шпажке под соусом карри, мамой клянусь, это же «Арабелла» или её призрак?!