Вампиры и другие фантастические истории

А затем потянулись один за другим слуги, прося расчета. Причина была одна: «У нас в замке нечисто».

Пришлось всех отпустить. Осталось два-три человека, которым абсолютно некуда и не к кому было идти.

Надо было волей-неволей посвятить в дело и твоего отца.

С большими предосторожностями и понемногу я сообщил ему все.

К моему удивлению, и на этот раз он остался почти спокоен. И только спросил, кто, кроме меня и Петро, знает про «то». И когда услышал в ответ, что никто, остался очень доволен.

Видимо, он уже знал страшную тайну покойницы. Не оттого ли он и сидел целые дни в склепе?

Немедленно граф распорядился продать лошадей, коров и прочую живность – одним словом, все, что требовало ухода, запереть почти все комнаты замка и отпустить слуг с наградою.

Затем по его приказу поденщики из города живо приготовили новый склеп в скале, на два гроба.

Не решаясь пригласить священника, на восходе солнца, когда по чистому воздуху так хорошо доносится колокольный звон из деревни, перенесли мы сами гроб с графиней из старого склепа в новое помещение и с разными предосторожностями заделали его в стену.

После того отец твой взял с меня и Петро страшную клятву молчать обо всем случившемся.

Он щедро обеспечил нас.

Петро, как милости, выпросил позволения остаться с ним в замке, где и прожил пятнадцать лет.

Как твой отец намерен был поступить с тобой и замком – он нас не посвятил.

Смерть унесла его неожиданно для него самого.

Мы похоронили его в новом склепе, в том месте, которое он себе приготовил.

Петро, по обещанию, пошел пешком в Рим, а я вернулся домой.

Теперь, Карло, уходи. Я нарушил ради тебя клятву, оставь меня, дай отдохнуть.

И старик скорбно, тяжело поник головою. Я вышел.

Где и как я провел эту ночь – не могу вспомнить… ходил и ходил… и вот на заре пишу тебе, Альф. Это последнее средство хоть немного разобраться в своих ощущениях и попробовать успокоиться и обсудить. Что это?

Не сошел ли я с ума? А все слышанное, да и сам старик-доктор в придачу – не что иное, как один бред больного мозга.

Или доктор существует, и он сошел с ума, быть может, от старости?.. Или же… или это все страшная правда?

Какая правда?.. Правда… что я – сын вампира!

Нет, я сумасшедший…

Впрочем, что лучше? Реши сам.

Ах, почему ты не здесь, ты бы со стороны вернее это определил. Альф, спаси меня!

Сознаю все безумие верить рассказам старика и… верю. Почему? Как опровергнуть его слова? Где кончается действительность и начинается вымысел? Все так логично и так неправдоподобно!.. Господи, а Рита! Я забыл о ней!

Что же с ней будет? Могу ли я жениться теперь? Имею ли я право вовлечь ее в свое несчастье?

Нет, надо отослать ее на родину. Но как? Что я ей скажу, что объясню?.. Это убьет, обесславит ее! Нет, это невозможно… но что же делать… где выход… Альф! Помоги, приезжай!

Д.

Письмо восемнадцатое

Уже три дня, как я отослал тебе роковое письмо, Альф.

А я все еще в городе – нет сил вернуться и взглянуть на Риту.

Если б ты был рядом, мне было бы легче… Знаешь ли, у меня есть лесной дом, он далеко от деревни и хоть лежит у подножия замка, но попасть в него можно, только сделав порядочный крюк.

Не кажется ли тебе, что это хорошее место для такого ученого, как ты?

Никто мешать не будет. Я строго запрещу слугам ходить в лесной дом, а для тебя там будет смирная, хорошая верховая лошадь.

Что ты на это скажешь?

Ты можешь целыми днями рыться в своих книгах; я даже сам не буду к тебе ходить, а только писать. Но сознание, что ты близко, для меня уже утешение и большая поддержка… Альф, Альф, сжалься надо мной. Кроме тебя, у меня нет никого.

Приезжай.

Д.

Письмо девятнадцатое

Весть, сообщенная мне доктором, так страшна и так меня выбила из колеи, что я даже забыл, зачем сюда приехал.

Сейчас я опять был у него и вот теперь-то я знаю, что значит ужас, невыносимый ужас. Все прежнее – пустяки в сравнении с этим! Но слушай.

Сегодня, придя к старику, я сказал ему первоначальную причину моего приезда сюда, т. е. что невеста моя, Рита, не то что хворает, а бледнеет и скучает.

Он вскочил, как укушенный.

– Твоя невеста хворает, она слабеет, бледнеет; есть у ней рана на шее? – вскричал он.

Ноги у меня подкосились… Я не мог выговорить ни слова…

– Отвечай, есть рана? Как же ты мне сказал, что не нашел гробов отца и матери, ты солгал мне, ты выпустил «его»! – кричал старик, бешено тряся меня за плечи. Откуда у него сила взялась.

Тут я очнулся.

– Доктор, погодите, с моего приезда никто не только не умер в замке, но и не хворал, – наконец, мог я выговорить.

– А в деревне?

– И там не было покойников. Повторяю, клянусь, я не видел нового склепа, – сказал я серьезно и веско.

Доктор несколько успокоился и пробормотал:

– Слава богу, я ошибся. Быть может, и правда, что здешний горный воздух не годится для здоровья такой южанки, как твоя Рита. Поезжай. Через день я наведаюсь в замок как друг твоего отца. И ты только устрой, чтобы я мог видеть шею твоей невесты.

– Это не трудно, доктор; Рита любит и всегда носит открытые платья. Она отлично знает, что шея ее прелестна.

И вот, только придя домой, я вспомнил эпизод с розовой сердоликовой булавкой…