Вампиры не обязаны... просить?

Антонио знал, что брат остался ждать его в холле, но не мог с ним встретиться. Не после этого. Он ослеп, а значит, не мог продолжить работу и не изменит их судьбы. И, в довершении пыток, ночные кошмары стали хуже. Днём и ночью бирюзовые глаза проникали с чертоги разума, загадочная женщина отчаянно умоляла о спасении. Но это спасение не придёт. Ни к ней. Ни к кому-то ещё.

— Мистер Асеро, вы не умрёте…

— Puta madre[10]. Оставьте меня уже одного!

Медсестра вновь вздохнула.

— Я пришлю консультанта. Может, она сможет вразумить вас.

— Мне не нужен чёртов мозгоправ! — закричал он ей вслед. — И не возвращайся!

— Привет! — донёсся нежный женский голос.

— Кто ты, чёрт возьми?!

— Тебе кто-нибудь говорил, что так нельзя разговаривать с людьми? Хотя, такому как ты, на это плевать.

Хотя она говорила резко и с акцентом, её голос был милым. Mierda[11]. Вероятно, она ещё и красивая. Такие женщины не посмотрят теперь на него, если только не захотят помочь перевести через дорогу.

— Вы не сдаётесь, да? — пробормотал он. — Я же сказал, что мне не нужен психиатр.

Долгий и странный момент прошёл в абсолютной тишине. Его губ коснулось нежное, тёплое дыхание, заставив напрячься и отодвинуться, ударившись об изголовье.

— Эй. Чёрт возьми! Ты чего делаешь? — Она пыталась поцеловать его? Тишина. — Эй? — позвал он. Тишина. — Я знаю, ты тут. Это не смешно. — Он чувствовал её присутствие. Она громко вздохнула и подсказала ему, где находилась. — Кто ты блин такая? — спросил он.

— Испанцы всегда так много ругаются? Ц-ц-ц-ц. Как не по-джентельменски. А я, ну, можешь называть меня другом. И под другом я подразумеваю того, кто считает твоё существование неприятным, но решает сжалиться. Ты вроде как маленькая букашка со сломанной лапкой, которую выпускают на улицу, чтобы она прожила ещё день, а не была раздавлена тут же.

— Это какая-то идиотская американская обратная психология? Ты говоришь инвалидам, что они отвратительны? Ну, знаешь что? Я с тобой согласен! Я бесполезный!

— Ну и дурак, — прорычала женщина. — Кстати, ты отлично сохранился… по крайне мере, лицо всё такое же прекрасное. Да и тело. Чёрт, да ты просто живое воплощение преступления против женской природы и должен быть тут же расстрелян за то, что так красив. Печально, что не могу отнести этот эпитет к тому, что у тебя внутри. На самом деле, даже не печально, а отвратительно.

— Чего?..

— Не притворяйся удивлённым, — проговорила она. — Я знаю, как ты пользовался женщинами, а потом бросал. И пришла предупредить — если не перестанешь быть бабником, я найду тебя и вырву твои семенники.

«Бабник? Семенники?» Он даже близко не мог найтись с ответом.

— Что же, Ромео, начнём сначала? — спросила она.

Кто такая эта женщина? Она говорила ещё более сумасшедшие вещи, чем сам Антонио.

— И что же мы начнём? — спросил он.

— Твоё серое вещество ещё работает? Я слышала, что ты вроде как умный, хотя мне ты таким не кажешься.

«Пресвятая Мария. А она безжалостная». Она точно не психолог и не доктор, она — чертова психичка.

— Да кто ты такая?

— Заткнись, прежде чем я передумала. Teen uk'al k'iinam. Teen uk'al yah. — По его груди ударили ладонями, словно дефибриллятором. Антонио выгнулся, каждая мышца в теле болезненно напряглась. В воздухе появился запах свежесрезанных ромашек и ароматной ванили, а с груди исчезла тяжесть. Будто из его души забрали тёмное облако. Свежий воздух заполнил лёгкие. Воспоминания — теперь уже счастливые — наводнили голову: прятки с братом в испанских виноградниках летом, дайвинг в Средиземном море, паэлья в его любимом ресторанчике в городке рядом с домом в Пенедесе.

— Что ты сделала? — прошептал он.

— Спасла твою жалкую задницу, но не для того, чтобы ты продолжил пудрить женщинам мозги. Усёк? Ты используешь этот шанс, для гораздо высших и лучших целей… в число которых войдёт и продолжение работы со скрижалью.

— Откуда ты узнала про скрижаль? — Это тайна.

— Я шпионю для правительства. А мы знаем всё, — ответила она, весьма скучающим тоном. — Держи. — Она вложила ему в руку карточку. — Когда окажешься дома, позвони по этому номеру. Они пришлют тебе куратора и помощника. И да, Эйнштейн, номер написан шрифтом Брайля. Я также попросила домовладельца установить телефон Брайля и настроить компьютер. Куратор придёт, чтобы научить тебя на нём читать. И прежде чем ты меня отблагодаришь, должен знать, я случайно убила твою кошку. Мне очень жаль, но…

Антонио пытался уложить в голове рассказ женщины о том, что кошка погибла — что-то там о том, что животное свихнулось и выпрыгнуло из окна — а затем продолжил переваривать бесконечные, унизительные оскорбления, приправленные ругательствами на английском и парой фраз на испанском языке. Эта женщина такая… чертовски ужасная и жестокая! Самая суровая, самая сварливая из всех, кого он встречал. Тысяча моряков не могла бы конкурировать с ней в сфере грязных ругательств. А ещё, его странно к ней манило.

— Так, — она вдохнула, — ты понял? Comprende[12], сеньор Асеро?

— М-м-м-м… да?

— Хорошо. Я закончила. Желаю счастья, осё… То есть Антонио.