Вампиры не обязаны... просить?

— Да, братец. У неё на плечах все проблемы мира, и скоро она родит. Если Пенелопа не справится… — Иш Таб не смогла закончить до конца эту печальную, апокалиптическую мысль. — На карту поставлено всё, и ей нужен кто-то, кто будет стоять рядом. Друзей мало, как и Богов. Пенелопе нужен… ты. И если тебя не будет, то она угодит в расставленные сети. Зак очень терпеливый. — Кинич зарычал. Иш Таб кивнула. — Вот и хорошо. Рада, что ты понял меня. Я вернусь завтра, а пока, предлагаю тебе взять это. — Она вытащила из сумки маленький пакет. — Это пакет с кровью Пенелопы, мне его дал её врач. Начни понемногу привыкать к ней. — Кинич впился немигающим взглядом в пакет. Из краешка рта даже показалась слюна. Ох, святые боги. — Возьми себя в руки. Это всего лишь кровь.

— Она пахнет… — Кинич втянул в себя воздух. — Так вкусно.

Это будет очень, очень долгая неделя.

— Только не пей до конца. Я попросила Баха добавить пару капель его пота.

Кинич опустил голову.

— Ты такая жестокая.

Лишь так Иш Таб способна удержать его от осушения пакета за раз, ведь не могла быстро метнуться к источнику, или могла?

— Во-о-от и чудненько, — Иш Таб направилась к двери. — И, кстати, брат, я видела твоего малыша. Он прекрасен. Я никогда не встречала более светлой и чистой души. Советую запомнить это, когда скажешь, что не можешь излечить себя от жажды крови Пенелопы.

Кинич не двигался, не мигал, и даже не дышал.

— Мальчик или девочка?

Иш Таб пожала плечами.

— Если хочешь знать, тебе следует помириться с Пенелопой и помочь ей спасти мир.

Она закрыла за собой дверь и улыбнулась. Иш Таб увидела, как его аура стала менять цвет — из тёмно-серого в светло-коричневый. Да, для него ещё была надежда.

***

Спустя восемнадцать спасенных, двадцати пяти очищенных и одной случайно смерти, Иш Таб стояла перед группой незнакомых лиц.

— Привет. Меня зовут Иш Таб. Мои друзья зовут меня… — «Чёрт, мне действительно нужно завести друзей, тогда у меня будет прозвище». — Иш Таб.

— Привет, Иш Таб.

— Уже прошло, — она посмотрела на желтый циферблат часов, — десять минут и семнадцать секунд, как я в последний раз убила простого смертного.

Аплодисменты. Почему они хлопают? Это ужасно!

«Потому что ты заставила их быть внимательными и вежливыми, да?»

— Ну, у меня есть причина находиться тут — происходит что-то странное. Взять, например, сегодняшний день. Я избавила от мрака бедную женщину, которая днями напролёт кормит бездомных, и у неё случился ужасный кризис; наверно, увидела слишком много страданий. В общем, я очистила её ауру, затем нашла двух преступников у винного магазина, и скинула на них весь негатив. Всё шло прямо по накатанной дорожке. Но через два квартала я уже почувствовала, как тело вновь наполнилось тёмной энергией. — Группа пожилых женщин обменялась взглядами. — Я знаю, что это странно. Правда? — проговорила Иш Таб. — И самая странная часть началась после того, как я помогла этому физику. Я не могу избавиться от его чёртового вкуса. — Иш Таб поджала губы. — Его темнота на вкус как ореховая паста. — Она фыркнула. — Оу! Неужели? Ореховый Профессор. Я сегодня в ударе. — Вялые хлопки. Иш Таб закатила глаза. — Сделайте поблажку. Я же Богиня Самоубийц, и юмор не мой конёк. Никто не отрывает головы людям, которые не смеются над моими шутками. — Она сделала паузу. — Видите? Это была шутка. Я, правда, в них плоха, как и в улыбках. Однажды, я целый век не улыбалась, не то, чтобы кто-то сумел это заметить, ведь я постоянно ношу вуаль. — Кто-то издал хихикающий звук. — Это не шутка. — Иш Таб покачала головой. Почему её страдания всегда вызывали смех? Это так неправильно. Иш Таб вздохнула. — Как я уже говорила… сейчас я не уверена, что делать. Ещё до полудня я дважды скидывала тёмную энергию на убийцу и на сутенёра, но она вновь меня наполняет. Есть какие-нибудь идеи, что делать?

— А вы пробовали молиться?

Маленькая пухленькая женщина, одетая в серый свитер, на котором виднелась белая кошачья шерсть, жестом указала Иш Таб на небольшую часовню в углу. Иш Таб мотнула головой.

— Мои молитвы не приносят никакого толку, кроме, как убийства людей. Даже если это случайность.

— Как насчёт вязания? — спросила другая женщина с глубокими ямочками от улыбки на добром, морщинистом лице. — Когда мучаюсь в поисках ответа, я вяжу, и он сам по себе всплывает в голове.

Иш Таб кивнула на её слова.

— Конечно. Почему бы и нет? Что будем вязать?

— Детские пинетки.

— О, чудесно. Я смогу связать их для Пенелопы и Кинича. — Она схватила парочку спиц из корзины в центре круга и села на пустое место. Боги, как же чесалась голова. — Не возражаете, если я сниму это?

Никто не возразил, поэтому она сняла вуаль.

Все женщины ахнули.

— Дорогая, — проговорила женщина с кошачьей шерстью на свитере, — ты просто прекрасна. И твои глаза, они… такие красивые.