Вампиры не обязаны... просить?

Надеясь, что свежий зимний воздух прояснит затуманенные мысли, Иш Таб стояла на балконе пентхауса, глядя на огни города. Проклятье, может ли ситуация стать ещё запутаннее? Иш Таб действительно хотела Антонио. Вампира. Другими словами, она отгрызла бы себе ногу, чтобы ещё раз прикоснуться к нему. Как она до такого дошла?

И как ни странно, это совсем не похоже на чувства, которые она испытывала к Франсиско. Даже близко нет. Будто кто-то ввёл ей головокружительное любовное зелье, которое превращало сердце в месиво трепета и странного темпа каждый раз, когда она просто думала об Антонио. Это совершенно ошеломляюще. И иррационально. И пугающе. И весело. И волнующе. И головокружительно.

Она глубоко вдохнула. Должна существовать причина. Какое-то… рациональное научное объяснение. Может быть, химическая реакция?

«Чепуха! Нет, не так. Он мне нравится. Очень, очень нравится».

«Но, это не важно. Он тебя ненавидит».

Неужели он действительно думает, что она убивает людей ради забавы? Как он вообще мог такой бред вообразить? Да, ей нравилось охотиться на тех, у кого тёмные души, кто подвергает человечество своему злу. Кто мог устоять перед таким развлечением? Насильники и те, кто издевался над детьми особенно приятная добыча. А животные, которых она использовала в редком случае… ну, она пыталась найти больных или тех, кто был близок к концу маленькой пушистой жизни. Они всё равно скоро должны умереть, и прежде чем покинуть мир, их жизни служили высшему благу. Конечно, бедолаги, которые задавили самоубийственную белку, кошку или собаку, не оценили их жертву, но мир полон таких несовершенных ситуаций.

И он думал, что она просто наслаждается этим делом? Она ненавидела своё дело. Это худший вариант божественного провидения на планете. Чёрт, даже у Маакса, её изгнанного брата, о котором никто не говорит, всё лучше.

А что касается тех, кого она убила случайно… Она раскаивается за это и поэтому носит вуаль.

— Всё в порядке? — Джули появилась рядом, натянув на лицо одну из успокаивающих, ангельских улыбок.

— Да. Нет. Наверно. Ладно, это катастрофа.

— Ты говоришь о скрижали или о докторе? — поинтересовалась Джули.

— Думаю, и том и о том. Кажется, мы не можем удержаться от желания оторвать друг другу головы. — Она вздохнула. — Можно подумать, что существо моего возраста знает, как обращаться с мужчиной.

Джули рассмеялась.

— Мудрость обретается путём проб и ошибок, а у тебя нет опыта ни в том, ни в другом. Во всяком случае, то, что касается мужчин.

— Должно быть, я навёрстываю упущенное… Но я не хотела «проверить» себя эгоистичным, плаксивым, мерзким вампиром. — «Лгунья, лгунья, лгунья». — Ой, прости. Я не тебя имела в виду. Ты не мерзкая. И Кинич тоже. Думаю, Виктор и Хелена тоже милые. Но остальные… — Она скривилась. — Мерзкие.

— И ты считаешь Антонио… мерзким? — спросила Джули.

Иш Таб вздохнула.

«Нет. Совсем нет. Я считаю его интригующим и неотразимым. В каком-то искажённом смысле. Конечно, мне не нравится, что он обращается со мной так грубо. Это незаслуженно. Скорее всего».

— Вообще-то, он мне нравится.

Джули улыбнулась.

— Ох, Иш Таб. Это замечательно.

Иш Таб вздохнула.

— Нет. Вовсе нет. Он ненавидит меня за то, что я превратила его в вампира. А ирония в том, что он — единственное существо на планете, к которому я могу прикоснуться. У него иммунитет. А ещё ироничнее, что он — точная копия человека, которого я когда-то любила и убила. — Как странно. Признаться в этом оказалось не так трудно, как в тот раз, когда она рассказала Киничу. Конечно, она никогда не рассказывала ему кровавых подробностей.

— Интересно, — протянула Джули. — Кажется, судьба приложила руку. — Иш Таб зашипела. — О, не твоя сестра Фейт, а божественная судьба — она более вежливая и точная. Не хочу сказать ничего дурного о твоей сестре.

Иш Таб пожала плечами.

— Плевать, можешь говорить. Она мне не друг. — Как и Антонио… «Чего я не понимаю. Он что не видит, что я ему жизнь спасла? Дважды!» — Как думаешь, мы хотя бы поладим?

— У меня никогда не было сестёр, но, может, если ты поговоришь с ней, — предложила Джули.

— Я про Антонио, а не Фейт. Я её прощу лишь в том случае, если она публично признается в том, что она лгунья и тупица. Даже тогда мне, возможно, придётся смотреть, как она страдает в вулкане в течение нескольких тысяч лет.

— Что бы она ни сделала, видимо, совсем плохо дело, — проговорила Джули.

— Это было безжалостно. Единственное, чему я научилась — ничто не вечно, в том числе бытие богини самоубийц. Произойдёт ротация сил, и тогда нам придётся посмотреть, как фишки лягут. А до тех пор я сижу на стуле с кнопкой и попробую на вкус самые порочные моменты человечества. Меня ненавидят эгоцентричные, умные вампиры.

Джули посмотрела за горизонт.

— Он не ненавидит тебя, Иш Таб. Будь так, ты бы не сглупила и не стала испытывать к нему чувства. Любовь так не работает.

«Ого!»