Вампиры не стареют: сказки со свежим привкусом

Каждый из них берет по рации. Тео выбирает самурайский меч, Аполлон – топор, выглядящий весьма массивно даже в его руке, а потом бросает Кэл монтировку.

Она ударяет ее по руке так, что остается синяк, но Кэл не подает виду.

– Насколько я помню, – говорит она, – убить гуля можно только попаданием в голову.

– Верно.

– Эм, ну, монтировка не особо подходит для отсечения головы.

– Еще как подходит, – говорит Аполлон. – Если хорошенько замахнуться.

– Монтировка только ради предосторожности, – говорит Тео, протягивая ей бинокль. – Ты на стреме.

«На стреме». Охотничий эквивалент «останься в машине».

– Да ладно тебе, Тео.

– Не сегодня, Кэл.

Аполлон улыбается.

– Эй, если будешь себя хорошо вести, мы разрешим тебе сделать контрольный.

– Ага, спасибо, – сухо произносит она, кто же не любит пробивать череп стальным ломом. Она вытаскивает из набора кинжал, сует его в задний карман и следует за ними, чувствуя себя щенком, кусающим за пятки, пока они идут ко входу на кладбище. Аполлон за секунды вскрывает замок, и железные ворота распахиваются с тихим стоном.

Разум Кэл снова проделывает с ней эту штуку: словно отделяется от ее тела, растягивается, пока она не видит всю округу со стороны. И она знает, что выглядит не так: три чернокожих подростка, увешанных самодельными доспехами, шагают по кладбищу с пиками и мечами.

«Нет, офицер, всё в порядке. Мы тут просто охотимся на монстров».

У папы есть связи в управлении шерифа, друг семьи, которого он спас во время туристического похода, когда они были детьми. Но память – слабое прикрытие перед лицом проблемы, и никто не хочет проверять оставшуюся силу этой старой нити.

– Кэл, – рявкает Тео, который всегда замечает, когда ее разум блуждает. – Залезь повыше.

Она забирается на надгробную скульптуру, одного из огромных ангелов, которых устанавливают люди, желающие выделиться в неглубоком потоке надгробных камней.

«Это всё равно что лезть на дерево», – думает она, закидывая ногу на крыло. Она встает в полный рост на старой каменной скульптуре, пока ее братья рыскают между памятниками и ждут, когда она просканирует темноту. Эта ночь безветренна, кладбище расстилается внизу, серое и неподвижное, и всего через несколько секунд она замечает какое-то движение слева от себя.

Жуткая фигура сидит на краю открытой могилы, обгладывая человеческую голень, с которой всё еще свисают обрывки брюк.

Кэл жалеет, что не пропустила ужин.

В поле ее зрения возникает второй гуль, двигающийся между могилами. Он похож на человека или, по крайней мере, на то, что раньше было человеком, но шатается, словно марионетка на неровных нитях. Гули выглядят как трупы в изорванных одеждах, хлопающих по иссохшимся конечностям – но, конечно, одежды на них нет, это полоски кожи, плоти и мышц, свисающие со старых костей.

Кэл шепчет в рацию:

– Я их вижу.

Голос Тео хрипит:

– Сколько?

Она сглатывает.

– Двое.

Она направляет их вперед, каждого к своей цели. Через ряд, две могилы вниз, словно играя в морской бой. Она задерживает дыхание, когда ее братья приближаются к тварям. Они подходят очень близко, но гули осторожнее, чем кажутся. Тот, что жует голень, вскакивает на ноги. Тот, что бродил, поворачивается – движение дерганое, но нереально быстрое, и начинается бой.

Тео замахивается мечом, но гуль уворачивается и бросается вперед, с шишковатыми руками и лязгающими зубами. Через несколько рядов от них Аполлон бросает топор, но теряет равновесие, и удар выходит слишком низким. Топор пролетает через желудок гуля, застревая в его позвоночнике. Нет – в надгробном камне позади него. Он вытаскивает лезвие, опрокидываясь на спину от силы этого движения, но тут же вскакивает на корточки.

Она наблюдает за братьями, восхищаясь грацией Тео, которую сложно ожидать от человека его размеров, восхищаясь Аполлоном, воплощением скорости и силы. Но вдруг краем глаза замечает какое-то движение. Это не братья и не гули, с которыми они дерутся. Движение где-то на могилах справа.

Ободранная фигура двигается в темноте слишком быстро.

И Кэл понимает, что она ошиблась. На кладбище не два гуля.

Их здесь три.

Третий был в два раза больше двух других, гниющая масса конечностей и зубов.

И эта тварь направлялась к Тео.

Тео, который был слишком занят, пытаясь расправиться со своим собственным монстром, чтобы заметить нового.

Кэл не думает.

Она спрыгивает с крыла ангела, ударяясь о землю, и боль пронизывает ее лодыжки, пока она бежит к ним.

– Эй! – кричит она, и гуль оборачивается к ней как раз тогда, когда она замахивается монтировкой ему в голову. Раздается хруст, и лицо твари слегка дергается, когда железо касается его черепа. И на секунду – только на секунду – кровь в венах Кэл разгоняется, она чувствует себя охотником.

Но потом гуль улыбается – ужасной ухмылкой с разинутой челюстью.

Кэл отшатывается назад, уворачиваясь от его лап, и вспоминает про кинжал. Она вытаскивает его из кармана, срывая ножны зубами, в то время как гуль бросается к ней.